Шквальный, все усиливающийся ветер на мгновение разорвал тучи. Бледный солнечный луч скользнул по траве, по холмам, по лицу Александра и померк — прореху в небе затянуло. Посыпался снег.
— Болит? — спросил Шон, глядя на изуродованное лицо друга.
— Болит, — не стал отказываться Александр. — Ты за этим приехал? Посочувствовать?
— Лекарство привез, — криво усмехнулся Шон, кивнув на девушку. — Неучтенный Источник.
— Ты шутишь? — выдохнул Алекс, и Шон удовлетворенно отметил, что рука валлийца сжала локоть девчонки. Как бы Райдер не бравировал смирением, как бы демонстративно не отрезал себя от мира — умирать на четвертом десятке он не хотел.
— Я похож на шута?
— Королева…
— О ней не знает. Никто не знает — я всю ночь просидел над документами. Думаю, одна из ее бабок еще до Указа задрала юбки, не озаботившись последствиями. На твое счастье. Пользуйся. — Предупреждая очередной вопрос Александра, Шон поднял руку. — Она воровка из Саутворка. О даре не знает. Если решишь тянуть через секс — она не против. …Ты ведь согласна, Вирджиния? — спросил он на английском.
— Согласна, — тихо ответила я.
— Прекрасно. В гости не напрашиваюсь, — сказал Уилбер, поднимая воротник, — надеюсь увидеть тебя в Ландоне в ближайшее время.
Маг насмешливо приложил два пальца к полям шляпы и вернулся в седло.
— Заплатку на щит я поставлю, но слабую. Это тебе для стимула! — крикнул он, разворачивая кобылу. — Адью!
Айше заржала и с места взяла в карьер. Темная фигура всадника быстро скрылась в опускающейся на холмы снежной мгле.
А я осталась. Где-то в Уэльсе, одна, с чужим мужчиной, которого должна соблазнить. Или он все сделает сам? Неужели прямо сегодня? — разлилась в животе противная слабость.
«Мой друг — неплохой человек».
— Буря идет, — сказал Райдер. — Вирджиния, будет лучше, если мы встретим ее в укрытии. До моего дома полчаса ходьбы.
— Меня зовут Тин, — подняла я голову. — Тин Хорн, сэ…
Я не договорила, подавившись словами и отвращением. Всю левую, прежде скрытую от меня половину лица Райдера покрывала черная глянцевая чешуя. Она начиналась чуть выше виска, у границы темно-русых волос, обрамляла глаз, наростами бугрилась вдоль носа, шелушилась на щеке и шелестела на скуле. Крупные, размером с пенни, выпуклые чешуйки сбегали вниз по шее и неприкрытому горлу, прятались под рубашкой. И, наверное, под перчаткой — вот почему она только одна!
Я почувствовала, как придавленные капором волосы на затылке встают дыбом. В глазах Райдера отразилась моя перекошенная ужасом физиономия, и мужчина сделал шаг назад, запахнул полушубок. А я впервые в жизни упала в обморок, увидев вблизи проклятого на смерть человека.
5
— Тини! Тини!..
— Мэри!
— Тин!
— Мэри! Девочки!..
— Тш-ш! — прижимает палец к губам Мэри-Агнесс МакЛин, моя лучшая подруга.
Мы прячемся в вымоине под кустом роз. Желто-зеленые листья зефирен друэн [Zephirine Drouhin, сорт бурбонских роз] отлично скрывают нас от взрослых, крупные малиновые лепестки светятся на просвет, и мне кажется, что я смотрю на маму сквозь витраж.
— Тин!
— Мэри!
— Тин!
— Несносные девчонки, — ворчит под нос миссис Пембрук, гувернантка. Она похожа на ведьму, и Мэри ее не любит — вечно недовольную чопорную старуху с бородавкой на подбородке и двумя черными котами. — Без сладкого останетесь!
На фоне ее серого форменного платья и коренастой фигуры мама и леди МакЛин похожи на порхающих бабочек: мама — на лимонницу, леди МакЛин — на голубянку.
Взрослые проходят мимо, не подозревая, что мы совсем рядом. Вот они скрываются за поворотом садовой дорожки, и Мэри — заводила и непоседа — вылезает из-под куста, тащит меня за собой: Питер, помощник конюха, поклялся Триединым, что в старом домике привратника живет настоящий проклятый, и у Мэри прямо свербит на него посмотреть.
— Говорят, он поймал лепрекона, и не отпускал, пока тот не отдал горшок с золотом! А Джонсу этого показалось мало, и он отобрал у лепрекона еще и кольца! — рассказывает на бегу Мэри. — А лепрекон его за это проклял!..
Удобная, выложенная округлыми камнями дорожка обрывается, и мы сбавляем шаг. Цветы вокруг становятся невзрачнее, бузина и черемуха гуще, деревья выше — сад переходит в старый парк с шепчущими над головой дубами и кленами. Домик привратника раньше стоял у самых ворот, но лет двести назад, а может, даже целых триста — еще до того, как имение стало просто одной из резиденций графов МакЛин, прадед Мэри расширил поместье, и коттедж теперь прячется в глухом углу, среди дрожащих осин и терновника. Если не знать, где он — не найдешь.