— Наш запах сносит, — ухмыльнулся Джереми, когда незнакомец исчез за поворотом. — Не отвяжется, покажу его ребятам, — приговорил он мужчину. — …А ты ему, похоже, приглянулась. Кажется, наш приятель любит мальчиков, — загоготал кокни. — Хотя… Сиськи у тебя, вроде, есть… — Грязная пятерня залезла под свитер, больно ущипнула.
— Отпусти! — рванулась я.
— …и даже неплохие. — Голос Джереми стал противным, как у тех, кто приходил к Арчеру в поисках новой «служанки».
— Не трогай меня! — забилась я, чувствуя, как к горлу подступает тошнота.
— Ладно тебе… — просопел на ухо кокни, тиская грудь. — Давай дружить, Тинка? — Пахнущий табаком и жирной рыбой рот мазнул по губам, и меня вырвало. — Сука!
Джереми оттолкнул меня — я полетела на груду ящиков, с грохотом обрушив на себя баррикаду. Тяжелая деревяшка рухнула на живот, вышибла воздух, заставив подавиться криком. Кокни стоял, утираясь сохнущей простыней — его сдерживало лишь воспоминание об Арчере. И, пожалуй, мысль о том, что за утро я принесла столько же денег, сколько остальные воришки вместе взятые.
— А ну проваливайте отсюда! — донеслось с чердака.
Сжав зубы, я выбралась из-под занозистых ящиков, встала, исподлобья глядя на этого скота. Из глубокой царапины на щеке текла кровь.
Прищур кокни не сулил ничего хорошего.
— Потом с тобой поговорим, — пообещал он, спрятав руки в карманы. — Двигай.
Повернуться к нему спиной я не решилась, в темный лаз между домами нырнула боком, зашагала вдоль стены, собирая плечом склизкий мох. Крыши над головой почти смыкались, срывающиеся с черепицы капли били по плечам, по стриженому затылку — не увернуться. Джереми не отставал, мягко ступая тяжелыми ботинками. От его глумливой усмешки не осталось следа.
Я ускорила шаг, почти побежала к белому просвету впереди. Надо было в толпе, на петушином кругу…
— Куда так резво? — затрещал натянутый пиджак.
Лаз вывел нас на Маршалси-роуд. Заново отстроенная после летнего пожара улица тускло блестела решетками на окнах домов, металлической оковкой дверей магазинов. Ползущие по стенам плети дикого винограда в преддверии снега горели охрой и лихорадочно-красным. У ворот особняков размахивали метлами дворники, у черных входов толпились мальчишки, предлагавшие рыбу и мясо. Люди победнее ходили за покупками сами: тетушка-гусыня в капоре, похожем на печную трубу, женщина с острым лисьим лицом, тащившая в одной руке сумку, а в другой — зареванного мальчишку лет четырех, сосущего палец. Чья-то горничная в сером форменном платье, выглядывающем из-под плаща, обгоняя их, пренебрежительно фыркнула; шляпные коробки в руках служанки доставали ей до самого подбородка.
Людей — чистокровных людей, вроде меня — здесь было значительно больше, чем в Уайтчепеле, и даже гоблинами почти не пахло из-за сильного ветра. Гремели по камням экипажи, цокали копыта лошадей, щелкали кнутами кучера и извозчики, а звериный рев из парка Минт-стрит — там шла травля — пробирал до самых поджилок.
В той, другой жизни, медвежьи арены я ненавидела, а крови, своей и чужой, боялась до истерики.
Джереми постоял, минуту раздумывая, посмотрел, как я болезненно щурюсь, и направил меня вверх по улице.
— Работаем вместе.
«Вместе» означало, что Джереми, будто бы разглядывая вывески, заступал намеченной жертве дорогу, а я, не успев затормозить, сталкивалась с выбранным им человеком.
…однажды, когда я еще носила короткие платья и ленты, на прогулке в Гайд-парке нам с тетушкой заступила дорогу разыскивающая сбежавшего пса женщина, а спустя секунду налетел мальчишка с книгами под мышкой. Извинился, раскланялся, подобрал учебники и сбежал. А у тети Скарлет пропал кошелек, она потом долго вздыхала, что даже не представляет, где могла его выронить, а дядя Чарли ворчал, что с годами жена становится все рассеянней, и если бы не ее ростбиф по воскресеньям, давно нашел бы другую…
Деньги я отдавала Джереми, а кошельки сбрасывала в сточную канаву.
Место, выбранное кокни, было отменным. Саутворк — район развлечений: здесь театры, рынок Барроу, медвежьи арены и петушиные ямы, на каждом шагу — лавки и пабы, и, несмотря на одиннадцать часов утра, народ бурлил. Пока — мещане, но ближе к вечеру в Саутворк съедутся аристократы в бархатных масках. Им скучно в рафинированных Мэйфере, Блумсберри и Мэрилебоне, не хватает остроты в Сохо, и они тянутся сюда, будто мухи… на то самое. Им любопытно.
Джереми, сделав мне знак, заступил дорогу юнцу в пиджаке с эмблемой Оксфордского Университета.