— Простите, — буркнула я студенту и, лишив его половины гинеи, перебежала на другую сторону улицы, присела у стены часовой лавки, делая вид, что завязываю шнурки. Джереми, пропустив гремящий колесами экипаж, пересек мостовую в десяти ярдах от меня.
Ругая мужей, мимо прошли две неопрятные женщины с тяжелыми корзинами, из которых свисали стебли лука-порея и шеи неощипанных кур. Я отодвинулась, давая дорогу. От таких лучше держаться подальше — злые, визгливые, громкие, им сглазить, что…
Громкие!
Ну конечно!
Если такая… поднимет крик, у меня появится отличный повод удрать от Джереми, не погонится же он за мной, опережая констеблей! В том, что от полицейских сбегу, я не сомневалась. Приходилось уже. Деньги есть — кокни не успел отобрать — достать еды, отсидеться на чердаке, добраться до пригорода, сменить одежду, сесть в дилижанс, и…
Несмотря на холод, в горле пересохло.
Я поднялась, отряхнула колени и пошла навстречу Джереми, указавшему на франта со светлыми проволочными усами. Лавируя среди спешащих, субботне-гуляющих, просто глазеющих по сторонам жителей Ландона, я догнала женщин с корзинами и запрыгала перед ними, не позволяя себя обойти.
Намеченный Джереми мужчина был высоким, странно-загорелым для осени. Он вышел из лавки оружейника, постоял минуту, глядя на грязно-белое небо, и, проверив время, двинулся вниз по улице. Цепочка брегета, тускло поблескивая, свисала из кармана его пальто.
Только бы не облажаться!..
Джереми отделился от фонаря, двигаясь наперерез загорелому.
Я на ходу растерла руки, разгоняя кровь, встряхнула запястьями и резко остановилась. В спину врезался сухой костистый кулак.
— Стал, как столб! — прокаркала та, что проклинала мужа, приютившего кузину-бесприданницу.
Я зашипела, проглотив ругательство. Джереми, будто невзначай, толкнул мужчину плечом, а я, став боком, продемонстрировала ведьме с корзиной, как вытаскиваю из чужого кармана часы.
Ее вопль, наверняка, было слышно до самого Эденбурга.
— ВО-О-ОР!.. Мистер, вас ограбили, мистер!
— Держи вора! — присоединилась к ней подруга.
— Вор!.. Полисмен! ВО-ОР!
Бежать!..
Я поднырнула под чьей-то рукой, обогнула франта, толкнула Джереми — его глаза налились кровью — и бросилась прочь. Бежать! Бежать!..
Лица вокруг превратились в одно большое пятно. Ботинки глухо стучали по тротуару, хриплое дыхание вырывалось из легких. Бежать!
— Держи вора!
Впереди, на перекрестке, раздался пронзительный свист констебля. Я резко свернула и выскочила на дорогу, едва не угодив под копыта. Лошадь, запряженная в ландо, громко заржала, встала на дыбы. Ругающийся кучер огрел меня кнутом. Боль оглушила, ослепила. Взвизгнув, я покатилась по обочине, зашарила руками, пытаясь встать, и закричала, когда жгучее заклятие оплело меня сетью, а потом рывками, ударяя о колеса, потащило обратно.
Перебирающий руками загорелый маг был похож на паука, подтягивающего муху: тонкие пальцы, острые клыки, усы-жвала… Он еще полюбовался, как я, подвывая, бьюсь в сетке, оставляющей алые квадраты ожогов на животе — пиджак и свитер задрались, — и сделал пасс.
— Я смотрю, за тринадцать лет здесь ничего не изменилось, — усмехнулся он. Наклонился, отобрал у меня часы. Щелкнул крышкой, проверяя циферблат. — В Хиндостане ворам отрубают стопы и ладони, а потом вешают их на шею, как ожерелье, — вперился он в меня взглядом. — И заставляют носить, пока вор не сдохнет, надышавшись миазмами. Жаль, что мы не в Хиндостане.
Образовавшая круг толпа почтительно внимала каждому его слову, а меня трясло. Маг! Маг!..
— Я с удовольствием сдам воровку полиции, — донеслось откуда-то сзади. Голос был знакомым — низкий, хриплый — «Сбегать из дома нехорошо». — Мне тоже от нее сегодня досталось.
Маг кивнул.
— Забирайте. …Твое счастье, что не разбила часы, — поджал он губы, протирая серебряную луковицу тонким платком. Скомкал ткань, брезгливо швырнул ее мне в лицо. Я дернулась, уворачиваясь, и наши взгляды на мгновение встретились.
Маг вдруг ругнулся, прострекотал что-то на непонятном языке. Пальцы с длинными острыми ногтями сжали свитер у меня на груди.
— Встала! — С неожиданной силой мужчина поднял меня на ноги, дернул за вихры, оттягивая голову назад. Мелькнули усы-жвала, жестокий рот.
Я зажмурилась.
— Глаза открыла! — стиснул он мой подбородок.
Зрачки у мага вспыхнули, загорелись красным.
— Потрясающе… — выдохнул он, обдав меня запахом мяты и виски. И, кажется, крови.