Ни одной подсказки, молчание ведьмы более чем красноречиво. Сердце рвалось из грудины, в животе закручивались тошнотворные вихри. У меня не было иного варианта, кроме самого безумного. Если чуть промедлю, растекусь лужей от страха.
Я боялась до спазма в горле, до остановки сердца, до безмолвного отчаянного крика.
Я умирала от страха!
Ни одно древо не дорастет до рая, если корни не достигнут ада. Душе нужно безрассудство, а не мудрость.
Внутри меня было место, которое не поддавалось контролю, не слушало рациональных доводов, жило мимо разума. Оно толкнуло меня в бездну.
Не зная, где она и кто с ней рядом, я упала к Лее.
— Вира, вира по малу!
Этот голос я узнала бы с завязанными глазами, он просочился бы сквозь любые щели, любые заслоны, тщательно заделанные мной от проникновения.
Ильза!
С подножия площадки около пещеры в воздух поднимали черный антракс. Мой антракс — Оракул?!
Четыре дракона, погоняемые верхотурами, тянули тяжёлую ношу. Внимание Ильзы было сосредоточено на подъёме, слишком ответственный момент. Меня не заметили. Сердце громыхало в ушах, я молниеносно переместилась за густой куст за спиной девочки.
Лея сидела в металлической сети, закованная в ошейник, от которого тянулась цепь к ногам и рукам. Бедная девочка напоминала пленённого зверёныша. От её затравленного вида во мне поднялась лютая ненависть, словно меня погрузили в кипяток.
— Лея, — безмолвно, на одних инстинктах позвала девочку, припав к земле.
Её заплаканное лицо медленно повернулось ко мне, я прижала палец к губам. В суматохе подъема Оракула на девчонку не обращали внимания, у меня была небольшая фора.
Ничего не бойся
Густой куст — ненадёжное убежище, грохот сердца такой, что, кажется, его слышит вся долина. Дракон Ильзы зарычал, почуяв меня, но Ильза слишком занята. Оракул повис в воздухе под брюхами у четырёх драконов. Еще три верхотура охраняли камень в воздухе.
Мозг контролировал всю ситуацию, каждая миллисекунда имела значение. Чёрный Мор раздул ноздри, вытянул шею в мою сторону. Ильза повернулась к Лее, на её лице холодное презрение вперемешку с самодовольством. Она праздновала триумф, но я хотела доставить Раструб другие эмоции.
Ильза взобралась на спину дракона, дала команду на взлёт. Сетка с Леей, привязанная за толстый короткий канат повисла под брюхом Мора, взмывшего в небо. Они удалялись от скалы, летели замыкающими. Прощальный взгляд Леи впился мне в сердце, но я выжидала. Пусть внимание тюремщиков переместится куда-нибудь в сторону от Леи.
Несколько секунд. Прыжок. Моё тело повисло на сетке. Мор дёрнулся, почувствовав дополнительную тяжесть. И в этот миг алая драконица сомкнула челюсти на его лапах. Сумасшедший рёв огласил долину, а в моих когтях очутился ценный груз, который упустил чёрный гигант. Вцепившись когтистыми лапами в сетку с пленницей, я дала дёру.
Пространство вокруг меня звенело от напряжения, в крыльях ветер, за спиной смерть, под брюхом в металлической сетке ребёнок. У меня очень уязвимая позиция. Скорость — единственное спасение. Крики за спиной придали ускорения. Верхотуров четверо вместе с предводительницей. С живым грузом в когтях я не могла драться, но и они не выпустят болты, если им нужна живая девчонка. Мимо меня вжикнули короткие арбалетные снаряды.
— Не стрелять! — истошный визг Ильзы.
Короткий взгляд назад, зрение драконицы круче любого армейского бинокля. Есть большая приятность во встрече. Ильза узнала меня! В её глазах обещание зажарить, обуглить и растереть меня в пыль. У меня ответочка — глава Меры болтается тряпичной куклой в моей пасти.
В драконьей ипостаси я мыслила настолько кровожадно, по-людоедски, что сама собой восхитилась. Ильза вызывала у меня такие жгучие чувства, что человеческий разум капитулировал, передав бразды правления звериному.
Верхотуры хотели взять меня в котёл, но я — алая дикарка проворнее. Ужас, наверное, переполнял маленькое сердечко Леи, болтавшейся у меня в лапах. Если бы не было сетки, затянутой хитрым узлом, я бы спланировала на землю и оставила Лею там, но девочке, закованной в кандалы, самостоятельно не выбраться из ловушки.
В моих жилах расплавленный свинец, я не боялась загонщиков, следила за ними, оглядываясь назад. Воображение рисовало, как я рву их зубами, когтями, бью крыльями, вцепляюсь в холку, ощущаю вкус крови. Мой рёв взорвал тишину долины. Верхотуры поняли, кому предназначен мой вызов. Пусть бояться, пусть дрожат ещё до того, как догонят меня, и мы сойдёмся в схватке.