Ана с успехом посеяла зерна сомнения. И чем дальше, тем сомнений становилось больше. Сомнений в своем лучшем друге. Сомнений в себе самом.
И было совершенно непонятно, что с этим делать.
Пытаясь успокоиться, Анастасия несколько раз глубоко вдохнула. Ей нужно было собраться и сосредоточиться, прежде чем она распахнет дверь в гостиную. По другую сторону двери ее ждал Лукас. Ей не хотелось, чтобы он увидел, в каком разбитом состоянии она пребывала весь этот день. Главное – никакой информации, которую он сможет использовать против нее.
Глубоко вдохнув в последний раз, Анастасия вошла в гостиную. Лукас сидел в кресле лицом к двери и, когда она появилась, поднялся медленно и напряженно.
Все ее добрые намерения сохранить бесстрастность на лице же улетучились. Не оставалось ничего другого, кроме как, затаив дыхание, встать рядом. Последний раз, когда она виделась с ним, он был почти раздет.
Воспоминание обожгло, породив новое желание. И оно ныло таким острым и всепоглощающим, словно та ночь все еще продолжалась. Может, оно было еще острее, потому что теперь она знала, что произойдет, если отдаться на его милость. Как отдаваться и получать взамен наслаждение в его объятиях.
И она ощутила отчаяние и боль. Ничего похожего Анастасия не видела на его лице – угрюмом и холодном. Это означало, что он взял верх над ней.
Снова.
– Добрый вечер, – произнесла она.
Коротко кивнув, Лукас вернулся в кресло. Она вздохнула. Итак, он по-прежнему злится на нее.
– У нас еще есть немного времени, прежде чем мы отправимся к генералу. Может, выпьете немного?
– Господи, конечно, – пробормотал он.
Анастасия еще раз вздохнула. Вечер будет тянуться бесконечно, если он намерен так себя вести. Нет, так, наверное, даже к лучшему. Если он больше не станет добиваться ее, будет демонстрировать холодную вежливость, тогда легче сосредоточиться на их расследовании. В конце концов, ей совсем не улыбается попасть впросак из-за своего желания или своих чувств и ненужных эмоций, которые он вызывает в ней.
Ей нужно лишь узнать, кто стоит за покушением на Эмили. Лукас ей вообще ни к чему.
Анастасия плеснула немного хереса в два бокала и протянула один ему. Его пальцы соприкоснулись с ее пальцами, когда он брал бокал у нее из рук. На мгновение Анастасия почувствовала слабость в коленях.
Да, она хочет его. Но хотеть и желать – две абсолютно разные вещи. Нужно всего-то лишь контролировать желание. Загнать его поглубже внутрь и забыть о нем.
Правда, именно сейчас, когда она встретилась с ним взглядом, это невозможно. Но она сделает это. Она справится.
– Вам удалось поразмышлять о прошлой ночи? – Анастасия спросила и тут же пожалела о своем вопросе. Хорошо же она контролирует свое желание!
Лукас удивленно посмотрел на нее и коротко улыбнулся уголком рта. У него на щеке обозначилась ямочка.
– Не сомневайтесь, размышлял всю ночь.
Анастасия нахмурилась. Он дразнит ее, а ее тело предательски завибрировало в ответ.
– Я имела в виду – обдумали ли вы мою идею? – Анастасия рассчитывала, что лед будет звенеть в ее словах, а вместо этого голос сорвался. Проклятие!
Лукас сделал большой глоток из бокала.
– Да, я подумал об этом. И мое мнение не изменилось. Я согласен, что существует возможность того, что кто-то из военного министерства причастен к покушениям. Но не верю, что это может быть Генри. Слишком многое говорит об обратном.
Анастасия вздохнула.
– Потому что он сам был ранен?
Лукас напряженно кивнул.
– Это могло быть очень удачной маскировкой, не так ли? – настаивала она, прекрасно сознавая, что вступает на опасную тропу. То, как Лукас посмотрел на нее, лишь подтвердило ее опасения. – Ранение естественным образом отводило от него все подозрения.
Лукас гневно вскочил на ноги, с грохотом опустив бокал на стол.
– Вы намекаете, что он был ранен не по-настоящему? – И не стал дожидаться ее ответа. – Так знайте, я был там. Я ощущал, как текла его кровь, слышал, как он стонал от боли. Он был ранен в ту ночь, Анастасия.
– Я не отрицаю этот факт. Я всего лишь напоминаю, что ранение не может автоматически вывести его из-под подозрения.
Лукас замер, скривившись, пытаясь найти достойный ответ. И не мог. Суть сказанного ею дошла до него. Несмотря на сопротивление, на отрицание ее доводов, он все-таки был отличным агентом. Прошлой ночью она наблюдала, как он анализировал представленные доказательства, прокручивая их в голове. И как это было мучительно для него. Ее злость на Лукаса и его ожесточенное отрицание растаяла.
Анастасия потянулась к нему, но, как и раньше, он отпрянул в сторону.
– Нам пора, Ана, – отрывисто произнес он и направился к двери.
Анастасия тихо вздохнула, последовав за ним. Сердце болело, хотя она и запретила себе чувствовать что-либо. Не важно, как далеко Лукас отодвинул ее от себя. Отрицать этот факт больше не имело смысла.
Карета повернула за угол. Анастасию качнуло, и внимание Лукаса от окна переместилось на нее. Совсем не потому, что ему была безразлична эта поездка с ней.
К Ане можно было относиться как угодно, только не с безразличием. Он вдыхал эту чувственную смесь запахов гардении и жасмина, доносившуюся с сиденья напротив. Света в карете было мало, но достаточно, чтобы видеть черты ее лица.
Достаточно, чтобы быть полностью покоренным каждым изменением выражения на нем, каждой задержкой ее дыхания. Сдерживаемое напряжение, сквозившее во всем ее теле пятнадцать минут, прошедшие после их отъезда из ее дома, давало ему пищу для чувственных фантазий насчет того, как и каким образом он сможет рассеять ее тревогу.
Но сейчас так много стояло между ними. Их спор только подтвердил это. Например, такая вот мелочь, как ее подозрения, что его лучший друг – низкий изменник.
И еще. Несмотря на злость и горечь, ему все равно хотелось сорвать с нее платье и взять прямо здесь, на сиденье, в карете. Увы, он не сделал этого. Прежде всего потому, что у него в ушах до сих пор звучало ее заявление, что их прошлая ночь была «ошибкой».
Эту ошибку ему хотелось повторять и повторять раз за разом. И послать к дьяволу все ее отговорки.
Анастасия взглянула в его сторону, и Лукас сообразил, что не отрываясь смотрит на нее. Их взгляды встретились, и между ними повисла долгая, болезненная тишина. Непонятно было, что творилось у нее в голове. Ее искусство скрывать чувства заметно усовершенствовалось. Это должно было бы понравиться ему – ведь ее открытость грозила им гибелью.
Однако ему хотелось читать ее мысли, особенно когда она смотрела на него вот с таким напряженным вниманием.
Прежде чем он успел задать вопрос… Нет, хуже. Прежде чем он успел осуществить свои разнузданные фантазии, карета резко остановилась. Анастасия не отрывала от него пристального взгляда, и он тоже не мог отвести своих глаз.
Более того, протянув руку, Лукас щелкнул задвижкой на дверце, наглухо заперев ее. Поэтому, когда лакей подошел и попытался открыть карету, дверца не поддалась. Он тут же оставил ее в покое, смирно стоя рядом.
От удивления Анастасия широко открыла глаза и замерла, не дыша.
– Лукас…
Закрыв глаза, он удержался от проклятий, услышав, как она выдохнула его имя, словно молитву. Никогда прежде ни одна женщина не вызывала у него такого мощного желания. Звука ее голоса было достаточно, чтобы его мужская плоть пришла в полную готовность.
Лукас с трудом взял себя в руки.
– Надеюсь, вам удастся поработать сегодня вечером. – Голос его был хриплым от желания.
Анастасия прищурилась, а потом глаза ее яростно полыхнули. Они засветились жизнью, которую она так тщательно прятала за стекляшками очков или за вдовьей хламидой. Наслаждение – вот что он чувствовал, глядя на нее, словно проснувшуюся от долгого сна. Правда, это был гнев, направленный в его сторону.