— Ты не мог бы устроить это еще сегодня вечером?
Лебенталь опустил ладонь, в которой лежала коронка.
— Пятьсот девятый, — сказал он, — еще вчера ты был благоразумным.
— Вчера давно прошло.
Со стороны города донесся грохот и вскоре после этого прозрачный колокольный звук. Огонь прожег систему балок колокольни, и колокол упал на землю.
Лебенталь испуганно пригнулся.
— Что это было? — спросил он.
Пятьсот девятый скривил губы.
— Признак того, Лео, что вчера давно прошло.
— Это был колокол. Почему вдруг у церкви под нами есть колокол? Ведь все колокола они переплавили в пушки.
— Не знаю. Может быть, один забыли. Итак, как насчет коронки сегодня вечером? Нам нужна жратва на те дни, когда останемся без хлеба.
Лебенталь покачал головой.
— Сегодня не получится. Именно поэтому. Сегодня ведь четверг. Товарищеский вечер в казарме СС.
— Ах, вот как. Значит, сегодня явятся проститутки.
Лебенталь поднял глаза.
— Ага, это тебе известно? Откуда?
— Неважно откуда. Это известно мне, Бергеру, Бухеру и Агасферу.
— Кому еще?
— Больше никому.
— Так, значит, вам это известно! А я и не заметил, что вы за мной наблюдаете. Придется проявлять большую осмотрительность. Хорошо, значит, сегодня вечером.
— Лео, — сказал Пятьсот девятый. — Попробуй отделаться от коронки сегодня вечером. Это важнее. Дай мне денег. Я все знаю. Это просто.
— Ты знаешь, как это делается?
— Да, из шахты…
Лебенталь задумался.
— В колонне грузовиков есть один специально выделенный дежурный, — сказал он. — Завтра он едет в город. Можно проверить. Вдруг он клюнет. Что ж, ладно. И может, я еще загодя вернусь, чтобы все это проделать самому.
Он протянул коронку Пятьсот девятому.
— На что мне она? — спросил удивленно Пятьсот девятый. — Тебе же надо ее захватить с собой.
Лебенталь с презрением покачал головой.
— Теперь ясно, что ты понимаешь в коммерции! Думаешь, мне что-нибудь перепадает, если коронка сначала окажется в лапах одного из «братьев»? Это делается по-другому. Если все идет успешно, я возвращаюсь и забираю. Спрячь пока. А теперь, внимание…
Пятьсот девятый лежал в углублении немного в стороне от колючей проволоки, но ближе, чем это разрешалось. Палисадники здесь делали изгиб. Это место плохо просматривалось со сторожевых башен, особенно ночью и в туман. Ветераны уже давно сделали это открытие, но только Лебенталь несколько недель тому назад сумел этим воспользоваться.
Все пространство на несколько сот метров за пределами лагеря считалось запретной зоной, в которой разрешалось появляться только с особого разрешения СС. Широкая полоса этой зоны была очищена от всяких кустарников, соответственно были пристрелены пулеметы.
Лебенталь, обладавший шестым чувством в отношении всего, что было связано с едой, наблюдал за тем, как в течение нескольких месяцев по четвергам вечером две девицы проходили кусочек широкой полосы вокруг Малого лагеря. Они направлялись в кабачок «Летучая мышь» специально для участия в развлекательном отделении культурных вечеров войск СС. Те по-рыцарски позволяли им пройти через запретную зону, чтобы не делать крюк и тем самым сэкономить почти два часа времени. Осторожности ради на это короткое время со стороны Малого лагеря отключали ток. Начальство ничего об этом не знало. В общей неразберихе последних месяцев эсэсовцы пошли на собственный страх и риск. В общем-то они ничем не рисковали: никто из Малого лагеря бежать физически не смог бы.
Однажды из сиюминутного добродушия одна из проституток кинула кусок хлеба, когда вблизи находился именно Лебенталь. Несколько слов в темноте и предложение заплатить за услуги сделали свое дело. С тех пор девушки приносили что-нибудь с собой, особенно в дождливую и темную погоду. Они бросали все через проволоку, делая вид, будто поправляют чулки или высыпают попавший в туфли песок. Весь лагерь был затемнен, и на этой стороне охранники чаще всего спали. Но если бы кто-нибудь и заподозрил недоброе, в девушек все равно стрелять бы не стали, а пока разобрались, в чем дело, никаких следов бы уже не осталось.
Пятьсот девятый слышал, как полностью рухнула городская башня. Огненный сноп взметнулся в небо и развеялся, донеслись далекие сигналы пожарных машин.
Он не знал, как долго ему пришлось ждать. Время в лагере было ничего не значащим понятием. Вдруг сквозь тревожную темноту он услышал сначала голоса, а потом шаги. Он выполз из-под пальто Лебенталя, прижался теснее к проволоке и прислушался к легким шагам слева. Он оглянулся. Лагерь погрузился в кромешную темноту, не видно было даже мусульман, ковылявших в сортир. Зато до него донеслось, как один из охранников крикнул девушкам: «Сменяюсь в двенадцать. Встретимся еще, а?»