— Что ж, отлично, — решительно произнес я, перестав улыбаться. Наставительно поднял палец, и продолжил урок. — Грудь. Сосок. Еще сосок. Желудок. Пупок. Живот… — Я дошел до пальцев ног, а потом постепенно вернулся обратно, параллельно слушая, как эхом повторяются мои слова. Если где-то за этими стенами и впрямь помещалась машина-переводчик, каким-то невообразимым способом воспринимающая и обрабатывающая все, что я говорю, то своего присутствия она никак не выдавала.
Жажда не давала мне покоя. И теперь мне действительно требовалось в уборную. Я решил немного ускорить события.
— Числа, — сказал я, поднимая растопыренные пальцы. — Один, два, три… — Дойдя с помощью пальцев ног до двадцати, я вернулся к лицу. — Один нос, один рот, один подбородок, два глаза, два уха, две брови…
Я провел свой урок математики по всему телу до десяти пальцев на ногах, когда услышал звук своего собственного голоса: «Одно Яйцо — услышал я, — один Поплавок, один Невидимка».
— Да, — горячо кивая, подтвердил я.
— Три Яйца, три Поплавка, три…
— Нет. Одно Яйцо, один Поплавок, один Невидимка. Три пришельца.
— Три пришельца.
— Да. — Я обвел себя рукой с головы до ног. — Один Ларри Мэдиган. Один человек.
— Человек.
— Да. Ларри Мэдиган — человек. Яйцо — пришелец. Поплавок — пришелец. Невидимка — пришелец.
— Ларри Мэдиган — есть один человек. Яйцо — есть один пришелец. Яйцо-Поплавок — есть два пришельца. Яйцо — Поплавок — Невидимка — есть три пришельца.
— Да, — сказал я, заерзав в своем невидимом шезлонге. Сколько же еще понадобится времени, чтобы я смог сказать: «Отпустите меня, чтобы я мог одеться и сходить в туалет, вы, пришельцы несчастные», — и чтобы они поняли меня? Я заскрипел зубами в бессильной ярости. Ну, ничего, по крайней мере, мы определились с существованием глаголов. Может, теперь дело пойдет быстрее.
Так оно и вышло.
Через двадцать минут в результате довольно-таки непрезентабельной процедуры плевания на ладонь и демонстрации жидкой природы слюны, я преуспел в том, чтобы мне подали чашку тепловатой воды, извлеченную из скрытого в стене отверстия. Я с опаской понюхал ее, окунул в нее кончик пальца, облизнул, а потом с жадностью осушил чашку.
— Вода, — сказал я. — Спасибо.
— Вода спасибо?
— Нет. Просто вода.
— Вода? Это есть вода?
— Да. Это — вода.
Но мне по-прежнему страшно хотелось в туалет.
Я взглянул на пустую чашку в руке, а потом поднял глаза и взглянул на троих застывших в неподвижности пришельцев.
— Впрочем, — пробормотал я себе под нос, — они ведь всего-навсего пришельцы…
Я помочился в чашку, в то время как Поплавок грохотал, Невидимка попискивал, а из динамика Яйца на поясе вообще не доносилось ни звука. Опустошив мочевой пузырь, я почувствовал себя значительно лучше. Я протянул чашку пришельцам и, через несколько мгновений Невидимка опасливо приблизился и взял ее у меня из рук.
— Вода, — пояснил я. — Использованная вода.
Урок продолжался.
— Эта штука на стене, — поинтересовался я. — Она меня видит?
— Да. Она видит тебя разговаривать, она слышать тебя разговаривать, она говорить, ты говорить, Яйцо говорить, Поплавок говорить, Невидимка говорить, — правда, при этом никто не потрудился объяснить мне, каким образом «Ларри Мэдиган-говорить» передается трем моим инквизиторам. Я пожал плечами. Они вполне могли общаться телепатически.
— Я пью воду, — произнес я через довольно продолжительное время. — Я должен пить воду. И я должен есть пишу. — Я продемонстрировал им свои зубы, сделав несколько жевательных движений. — Еще я ношу одежду. Одежду. Где моя одежда? Одежда? — Я телодвижениями и жестами, как уж смог, попытался показать процесс одевания. Конечно же, они наверняка понимают, что я имею в виду, решил я. Кроме того, раз я лежу здесь совершенно голый, то моя одежда может быть только у них.
Если только, конечно, они не взмахнули какой-нибудь своей волшебной палочкой и не отправили мою одежду в иное измерение. Откуда мне знать, на какие подвиги способны инопланетные чудища? И о чем они вообще думают? Может, для них одежда — признак душевного расстройства и полностью съехавшей крыши: единственным предметом одежды, какую я на них видел, был пояс для инструментов на талии Яйца.
— Одежда, — повторил я, и еще раз разыграл немую сцену одевания и раздевания.
Они тут же снова пустились в дискуссию, сопровождавшуюся привычной какофонией самых странных звуков. Наконец обсуждение закончилось, и Невидимка взмахнул одной из своих рук. За его спиной в стене медленно раскрылась диафрагма двери. Он вместе с чашкой моей использованной воды исчез в дверном проеме. Я лишь успел заметить, что за ним стена точно такого же бежевого цвета.