— Да. Ну и прогулочка, — услышал я в темноте голос Эрики, она только что вышла из пузыря.
— Ты решила не включать свет? — немного удивился я.
— По-моему, ты заразил Бросающего Вызов своей паранойей. Ему пришлось отключить столько своих органов чувств из-за близости Включателя, что сейчас он практически слеп. Он не хочет включать никакого освещения до тех пор, пока мы не уберемся отсюда и не окажемся в шлюпке.
Даже в почти полной темноте я заметил рядом с ней какое-то движение.
— Это Бросающий Вызов? Он тоже выходит?
— Перед тем, как отправляться на корабль, нам захотелось размять ноги и подышать свежим воздухом.
— Прекрасная идея, — где-то за моей спиной заметил Паупаутам. — Лично я тоже вовсе не тороплюсь похоронить себя на дне озера. Давайте-ка вот как поступим — заменим некоторые из деревьев перед входом в пещеру, а прежде чем вернуться в шлюпку, немного погуляем по лесу.
Я пожал плечами и двинулся к сравнительно освещенному входу в пещеру. Хотя мы и находились лишь на несколько миль южнее Полярного круга, стояла прекрасная теплая ночь. И если остальным хотелось час-другой побыть на природе, я-то уж тем более не возражал. Может, я даже прислонюсь спиной к какому-нибудь дереву и немного…
Показалось, что взорвалось солнце, залив меня ярчайшим светом. Прикрыв руками ставшие вдруг совершенно бесполезными глаза, я услышал знакомый голос.
— Если они хоть шевельнутся, бейте по ним из нейродеструкторов. А если и это не остановит, кончайте их.
Я подумал, что уже заснул в лесной прохладе и сейчас мне снится кошмарный сон.
Потому что голос принадлежал преподобному Шему.
Глава 43. Искра смерти
Пока я дожидался окончания кошмара, что-то сильно ударило меня по лодыжкам, сбив с ног, и я грохнулся на землю. Когда боль пронзила плечо и бок, я наконец понял: это вовсе не сон. Довольно долго я лежал неподвижно. Мне хотелось плакать от ярости, боли и отчаяния. Если это даже и не сон, то все равно настоящий кошмар.
Вспышка постепенно угасла, и зрение понемногу начало возвращаться. Я услышал вокруг себя голоса, слишком много и все разные, поэтому определить, что именно говорят, не представлялось возможным. Одни из них вроде бы мне угрожали, другие требовали от нас оставаться на местах и не двигаться. Помимо того, слышались все более громкие возгласы удивления, недоверия и отвращения. Очевидно, они, наконец, разглядели Яйцо, Поплавка и Паупау…
Нет, сообразил я. Только Яйцо и Паупаутама. Поплавок выпорхнула из пузыря перед посадкой. «Поплавок! — беззвучно воззвал я. — Где ты?»
А еще я услышал голос преподобного Шема.
— Да, — негромко и едва ли не с благоговением произнес он, — это определенно здесь. Я явственно чувствую эманации… Они настолько мощны… что у меня просто не хватает слов! Воистину, Господь Бог избрал это место и время, дабы явить себя. — Похоже, подобная перспектива приводила в трепет даже Шема.
— Это… это здесь, в пузыре, Ваше Преподобие? Вы действительно ощущаете…
— Да, я чувствую это так, словно в ночи для меня звонит огромный колокол. Пошли, заберем это.
Я открыл наполненные слезами глаза и проморгался как раз вовремя, чтобы разглядеть множество ног в черных форменных штанах, исчезающих в отверстии люка пузыря. Кроме того, прямо у своего лица я заметил две пары ботинок и ствол плазменного ружья, направленного прямо мне в нос. Пол в пещере был твердым и неудобным, но мне тут же вспомнились простые и ясные приказы преподобного Шема. Я старался вообще не шевелиться. Ситуация и так хуже некуда, сказал я себе, но нейродеструктор ее значительно ухудшит. А тем более — плазменное ружье.
С другой стороны, вдруг понял я, ничего хорошего не выйдет и из того, чтобы просто лежать неподвижно. Иногда просто необходимо рисковать.
— Эрика! — прохрипел я, — ты в по…
Тут же в живот мне впился ботинок, эффективно прервав мой вопрос.
— Я… — по слабому вскрику я понял, что и Эрике заткнули рот тем же способом. Но, по крайней мере, теперь я знал, что она все еще жива.
— Но почему мы не можем разговаривать? — ухитрился выдавить я, прежде чем меня настиг следующий удар ботинком.