Если бы я летел один, то сел бы на коммерческий рейс, и через несколько часов прибыл в Дели, а для завершающего отрезка пути арендовал бы в агентстве «Авис» пузырь. Но, поскольку начинался медовый месяц, я отправился в обшарпанный склад в пустыне Сонора, который делил со скай-дайвинговой школой Эрики. Там стоял старенький тридцатисемитонный «додж-холатон», первое приобретение моей компании. Я точно не знал, что именно понадобится для работы у Сыновей Ноя, поэтому попросту загрузил в пузырь все оборудование, свипы и генераторы отражающих полей, какие оказались под рукой. Но даже после этого в старомодном, большегрузном пузыре осталось место для установки кровати, небольшой ванной, еще более компактной кухни и даже пары предметов удобной мебели. «Мечта сорвиголовы», так я называл теперь свой пузырь. Он никогда бы не получил никаких призов за внешний вид и скорость, но для парочки влюбленных, пролетающих над Агрой с бокалами шампанского в руках и наблюдающих волшебно сверкающий в лунном свете Тадж-Махал, он подходил просто идеально.
Через шесть дней, проведенных в «Мечте Сорвиголовы», Агра осталась позади, равно как и предыдущие пункты нашего путешествия: Ниагарский водопад, Париж, Москва и Кашмирская долина. Теперь мы приближались к клаву Нампа. Максимальная скорость древнего пузыря не превышала 125 миль в час, зато, как и у любого подобного транспорта, это были стабильные 125 миль в час. Он пересек Атлантический океан за двадцать четыре часа, так что от Агры до цели в сердце Гималаев оставалось всего два с половиной часа полета.
— Так мы направляемся в Завет? — справилась Эрика, как только в передних обзорных участках из транспара показались волшебные ряды покрытых снегом вершин.
— Во всяком случае, так мне сказали.
— А для выполнения какой именно работы тебя сюда пригласили? — Эрика прекрасно говорила на англо-американском английском, только порой моим, выросшим в Миннеаполисе ушам, ее стиль казался немного высокопарным.
— Думаю, у них там несколько храмов или святых мест. И они хотят для них сверхнадежной защиты.
Эрика задумчиво поджала губы.
— Ковчег или сам Ной?
— Какой еще ковчег? Какой Ной? Ты шутишь!
— То есть ты вообще ничего не знаешь о месте, куда мы летим. Неужели ты не побеспокоился хоть что-то выяснить о Сыновьях Ноя?
Я удивленно уставился на нее.
— Нет, конечно же, нет. С моей точки зрения, это просто еще одно сборище придурков. Хотя средствами они располагают весьма внушительными.
Выражение лица Эрики стало еще более задумчивым.
— Знаешь, ведь я в Завете родилась.
— А мне казалось, ты говорила, что родилась в Норвегии.
— Я и сама так думала. И только пару дней назад в разговоре с Магнусом…
— Твой отец находился в Москве?
— Да нет же, глупенький, они сейчас на Борнео. Я просто позвонила ему из Москвы, так, поболтать. А сейчас они на пути в Австралию для участия в соревнованиях по ватертону. Когда я…
— А что это такое — ватертон?
— Это что-то вроде десятиборья, только под водой. Магнус всегда питал к нему слабость. Мы с ним несколько раз участвовали в подобных соревнованиях, пока ты не уволок меня в свою пещеру. Это ужасно забавно.
— И, скорее всего, опасно?
— Ну-у, пребывание на глубине триста футов…
— Перестань, — проворчал я. — Если вы оба запросто могли погибнуть, то в этом ничего забавного нет. — Я покачал головой и негромко вздохнул. Уж такова, моя Эрика, и, что бы я ни говорил, мне ее не изменить. — Ладно, ты начала с разговора со своим стариком…
— Да. Когда я ему рассказала, куда мы отправляемся, он стал каким-то очень… забавным.
Я уставился на нее.
— Что значит — забавным?
— Ну, он вообще повел себя как-то очень странно. Пришлось даже нагрубить ему. И, наконец, он признался, что я на самом-то деле родилась в Нампе, в Завете, и что в молодости они действительно прожили там целый год.
— Довольно странно. А почему он раньше тебе этого не рассказывал?
— Он сказал, что много раз собирался, и что совершил большую ошибку…
— Женившись на твоей матери?
— Нет, нет, маму он очень любил. Я это точно знаю!
Я кивнул. Я видел снимок ее матери, прекрасной венецианки с волнистыми каштановыми волосами и озорной улыбкой. Она ненавидела высоту, и ее с трудом удавалось заставить даже взлететь в пузыре, не говоря уже о том, чтобы из него выпрыгнуть. Она погибла, когда Эрике исполнилось всего десять — упала с лошади и свернула шею.
— Тогда в чем же ошибка? — настаивал я, начиная сердиться на Магнуса за то, что из-за него Эрика, пусть и не сильно, но все же разволновалась.