Теперь же, через двадцать минут, я в потоке других пузырей пронесся над лесистыми холмами и скальными выступами к Лечебнице Святой Ады Перкинс и приземлился на стоянке, где уже стояли тысячи других машин. Другого варианта не существовало. Появляться в воздушном пространстве медицинского комплекса строжайше запрещалось, причем запрет относился как к приезжим, так и к гражданам Маунт-Дезерта. Если я собирался как следует изучить местность вокруг лечебницы, то мог проделать это только на своих двоих.
Я, как и дюжина других туристов, приобрел на стоянке карту и несколько минут постоял, согреваемый теплыми солнечными лучами, делая вид, что изучаю ее. На самом деле мне это было совершенно ни к чему, поскольку я и так выучил наизусть все окрестности в радиусе мили отсюда. В основном они были застроены и продолжали застраиваться группами двух- и трехэтажных больничных корпусов в традиционном восточно-атлантическом стиле — здания из блеклого кирпича, обшитые аккуратной белой вагонкой, с зелеными ставнями и выцветшими кровлями. Многие из них скрывались в густой тени вязов, дубов и кленов. Человек несведущий мог бы подумать, что оказался скорее в старомодной новоанглийской деревушке, а не в самом современном медицинском центре мира. Здесь на окраине имелась даже церковь с высоким белым шпилем. Единственное, чего здесь не хватало для полноты картины, так это парочки коров, сосредоточенно щиплющих травку.
Как я выяснил в ходе изысканий, сто лет назад среди здешних сосен и елей стали появляться чисто утилитарные конструкции из бетона и транспара. Но, примерно тогда, когда завершили строительство морского аэропорта, все эти сооружения внезапно исчезли, сменившись старомодными строениями, возможно, такими же, какие возводили бы еще далекие предки Ады Перкинс, будь они не едва сводящими концы с концами фермерами и рыбаками, а богатыми капитанами-янки. Сегодня Лечебница Святой Ады Перкинс представляла собой один из крупнейших и наиболее успешных Диснейлендов в мире — и уж точно единственным из них с собственными запасами ядерного оружия.
— Все в порядке, — негромко произнес я себе в ладонь, — я нахожусь на территории в пункте А, как мы и планировали. Пока никаких проблем. Сейчас я пешком отправляюсь мимо фермы по дороге к пункту Б. — Та же прозрачная лента, какую я в свое время считал нулификатором, снова красовалась у меня на шее. Теперь она только радовала меня, давая возможность хотя бы односторонней связи с Эрикой и пришельцами. Я заранее потренировался говорить, не открывая рта, но, очевидно, понять меня удавалось. А по возможности я просто прикрывал рот ладонью и негромко говорил. В любом случае, успокоил я себя, направляясь через стоянку к густо поросшему лесом склону холма, где за деревьями скрывался старинный фермерский дом, в свое время принадлежавший Аде Перкинс, я уберусь отсюда часа через два, и мне больше не придется им пользоваться…
На ходу я, конечно, не насвистывал, но день выдался удивительно приятный, в воздухе пахло морем, и я с легкостью мог играть роль одного из многочисленных туристов и паломников, а вовсе не разведчика в самом сердце вражеской территории, прибывшего сюда с почти безнадежной миссией.
Я миновал небольшое озерцо с воссозданной на его берегу приморской деревушкой девятнадцатого века, там жили рыбаки и ловцы омаров. Полдень еще не наступил, но в ресторанчиках и магазинах уже толпился народ.
По пути мне попалась табличка, указывающая направление к могиле Ады Перкинс.
Далее показался вход в подземный театр, где час за часом голоскоп демонстрировал драму Ады Перкинс.
Чуть дальше я заметил двух деревенских полисменов, одетых в старомодные голубые мундиры с блестящими латунными пуговицами. На головах у них красовались высокие голубые каски, а на боку болтались длинные дубинки. Они дружелюбно улыбались проходящим мимо туристам из-под густых усов, но глаза их при этом оставались настороженными и подозрительными.