— Не думаю, что будет возможно так перефокусировать ее или настолько повысить мощность на таком расстоянии, — возразило Яйцо. — Кроме того, в этом случае отверстия получатся настолько узкими, что будут бесполезны — разве только наделать их несколько десятков, а то и сотен. Нет, думаю, лучше и дальше действовать по плану. На самом деле, ничего особенно опасного здесь нет. Шахта будет неширокой — ровно такой, чтобы по ней мог продвигаться я. Само собой, по мере моего подъема вверх следом будет подниматься и вода. Давление воды, скорее всего, либо вообще предотвратит возможные обвалы, либо сильно уменьшит риск их возникновения.
— Только до тех пор, пока ты не достигнешь уровня моря.
— Да. Но у меня есть собственные отталкивающие поля. И я в любой момент смогу воспользоваться ими.
— Отважный ты человек, — вздохнул я и лишь после этого вспомнил, что разговариваю с бесполым монстром из другого мира, а вовсе не с человеком по людским понятиям. Я указал на землеройку в щупальцах Яйца. — Ты точно знаешь, что делать?
— Да. Пока мы говорили, я определил, где мы сейчас находимся относительно поверхности и отталкивающего поля над нами. Поэтому я буду рыть шахту вверх под углом приблизительно в сорок пять градусов до тех пор, пока не достигну уровня моря. В этом случае я окажусь далеко за пределами отталкивающего поля. Я буду примерно в сорока пяти ярдах от его внутренней границы. Согласно голокартам, я, кроме того, окажусь в 112 футах под поверхностью земли в намеченной точке Индейского мыса. Все наши испытания на Большом Медвежьем острове показали, что землеройка может с легкостью проделать на таком расстоянии отверстие диаметром в два дюйма. Я проделаю восемь таких отверстий на площади от десяти до пятнадцати ярдов. Голокарты показывают, что Индейский мыс сплошь покрыт скалами и отличается крайне сложным профилем поверхности, позволяющим легко укрыться. Если только я случайно не проделаю дырку в ноге находящегося там человека, то этих воздушных каналов никто никогда не заметит.
— Да, — согласился я, — это вряд ли. Но они должны выводить наружу весь вырабатываемый землеройкой кислород. Паупаутам? Та, Что Решительно Преследует? Есть какие-нибудь предложения, замечания?
— Никаких замечаний.
— У меня тоже. Хотелось бы только пожелать вам удачи, — это, разумеется, был голос Поплавка. Невидимка ни за какие коврижки не стал бы тратить свои драгоценные писки и визги на совершенно непродуктивные сантименты.
— Отлично, — подытожил Бросающий Вызов. — Тогда я начинаю.
И снова мы с Эрикой наблюдали, как Яйцо исчезает из виду, только на сей раз уже у нас над головой, а не под ногами. Кроме того, теперь оно углублялось в породу куда быстрее, поскольку рыло шахту диаметром всего фута в три. Я знал, как только Яйцо достигнет уровня моря и проделает несколько отверстий, выходящих на поверхность, то отроет сводчатое помещение футов двадцати диаметром, если сочтет это достаточно безопасным, чтобы уместить отталкивающее поле второго уровня. Если с нашими подводными планами что-то пойдет серьезно не так — мы, конечно, не представляли, что именно, и лишь надеялись на лучшее, — у нас, по крайней мере, появится нечто вроде убежища, а наше с Эрикой выживание в нем станет на сто процентов зависеть от скафандров и кислородных пластырей.
Через два разноцветных отталкивающих поля, разделяющих нас, я взглянул на Эрику.
— Как считаешь, с ним все будет в порядке?
— Шахтеры веками прогрызаются сквозь скалы, и на них ничего не обрушивается. А здесь всего-навсего трехфутовая шахта, к тому же заполненная водой. Чего же опасаться?
Как выяснилось, опасения действительно оказались напрасными.
— Я вышел на уровень моря, — наконец послышался голос Яйца, причем задолго до того, как мы ожидали его услышать. — Я отрыл небольшую камеру над уровнем моря и сейчас нахожусь в ней. Перефокусирую землеройку и собираюсь проделать первое отверстие на поверхность. Отверстие проделано.
— До конца? — уточнил я.
— Да. Я ясно вижу пробивающийся с поверхности свет. Но там все еще ночь.
Я не стал расспрашивать, какой свет может видеть ночью безглазое Яйцо. Самое главное, что не обычный дневной.
— А ты, случаем, не видишь большой карий глаз преподобного Шема, уставившегося на тебя?
— Нет. А разве такое возможно?
— Конечно же, нет. Это у нас, людей, такая манера шутить. Извини. Продолжай свое дело.