— Еа… Как это, ведь имена имеют только крысы?
Он прыгнул к ней и промахнулся, девушка выскользнула из объятий.
— Хочешь, чтобы тебя укусили? Ну что за глупость ходячая. Где тебя таким воспитали, эротоман?
— В лаборе номр восм, — с трудом сформулировал тот самую простую фразу.
— Ну да, ты и говорить-то не очень умеешь, бедный мой лабораторный человечек. Видишь ли, я была свободной. Свободной, пока меня не схватил крысячий патруль. И я еще стану свободной.
На лице Шестерки отразилось непонимание, граничащее с тревогой.
— Э-э… а как это — свободной?
Что вообще могли знать бедные крохотные человечки в лаборатории? Да, кстати, оставались ли они еще «людьми»? Официальная доктрина «превосходства крыс над всем, что движется» гласила нечто прямо противоположное. Любой знал, что крыса «является мерой всех вещей», а ее эталон хранится в департаменте Сир вблизи руин Парижа…
И, что самое главное, царило убеждение, что так и должно быть, согласно Воле Судеб и Ходу Светил.
Среди ученых не было согласия на тему — как до такого дошло? Существовали Детерминистические, катастрофические, эволюционно-мутационные концепции. Гипотезы прогрессистов спорили с идеалами Высшего Предназначения. Хотя обычной доброй старой крысе хватало знаний, почерпнутых из учебников и периодики:
«Человечество исчезло во второй половине XXI века. Самостоятельно! Так, как и предсказывали столетием раньше их ученые. Мир «хомо сапиенс» утонул в море мусора, отходов и ничем не сдерживаемого размножения. Однажды все просто-напросто остановилось, полетели предохранители всемирной энергетической системы, кончилась нефть, тут и там взорвались ядерные реакторы.
Не прошло и века, как выжившие сделались такими, какими мы привыкли их видеть, — деградировавшими, одичавшими, выродившимися. Направленная селекция и антиэволюция довершили остальное…»
В собрании Древних Манускриптов сохранились машинописные записки Джона из Ньюкасла. А точнее, их остатки, частично неразборчивые, частично уничтоженные.
«Во имя всемогущего Разума и бессмертного Гуманизма… тогда начался год 2051, вроде бы лучший, чем предшествующие, от которых только боль, страх и горечь нам остались… В тот год мне исполнилось семьдесят шесть лет, и теперь даже смешно вспоминать времена своей молодости, благословенные времена всеобщего счастья. Конечно, кризисы уже и тогда затрагивали значительную часть человечества, но в сравнении с настоящим — как слабые встряски стабильной системы. До двадцатых годов XXI века еще оставалась надежда, что наука найдет и средство от стремительного прироста населения, и новые источники сырья, и способы справиться с деградацией культуры.
Население планеты достигло к тому времени невероятного числа в двадцать миллиардов человек, в городах-гигантах вроде Шанхая, Сан-Пауло, Мехико и Киншасы оно превысило сто миллионов обитателей. По морям, континентам и в воздухе кружило около трех миллиардов механических аппаратов.
Жизнь проносилась легко и весело; кто бы начал тревожиться из-за пророчеств недомытых студентов или истеричных ученых. Первым признаком стало нарушение баланса цен, потом последовали сырьевые войны, они разъедали существующую структуру общества, но никто не воспринимал всерьез конфликты, развертывавшиеся где-то на периферии. Чем безумнее мир предавался веселью и чем чаще интеллектуалы сравнивали нас с гибнущим Римом, тем задорнее гремела музыка, и тем сильнее каждый желал ухватить сколько сможет от настоящего, не видя, что это настоящее все больше уподобляется дырявому полотну. И вот грянул черный, 2039 год, год Великой Аварии. Перебои с электроэнергией при увеличенном ее потреблении привели к тому, что авария на небольшой энергоцентрали в Пиренеях завершилась черной ночью для всего мира. С той поры трагические перемены понеслись лавинообразно. Последовали голод, войны, серия государственных переворотов, потому что растерявшееся общество захотело правительства сильной руки. Одновременно распространялись эпидемии. Из болот Бангладеш, из глубин Леванта снова вышла давно позабытая Черная Смерть.
В 2043 году какие-то безумцы подняли на воздух последнюю действующую телевизионную башню в Северной Британии, и я перестал следить за текущими событиями. Только время от времени удавалось поймать отдаленные радиостанции. С весны 2045 года повсюду появилось невероятное количество разной пакости. Все более смелеющие крысы осваивали опустевшие районы, плодились в грудах никем не убираемого мусора. Орды людей совершали массовые налеты на территории, сравнительно не пострадавшие от предшествующих катаклизмов. Из страха перед эпидемиями и грабителями я переселился тогда на Оркнейские острова, где у меня был небольшой летний домик, память о лучших временах. Тем временем одна за другой замолкали радиостанции. Последние новости становились все более отчаянными. Ядерное оружие применялось лишь ограниченно, причем — наиболее чистых видов, но уровень радиации рос. Дети рождались мертвыми, старики теряли иммунитет, поэтому даже самые легкие заболевания зачастую становились смертельными.