Я сказала ей, что она сошла с ума, а она сказала: «Помнишь, что случилось, когда я как-то раз потеряла письмо?» И я не нашла слов для ответа. Она взяла мое письмо, и ушла во тьму и снег без единого слова.
И потом, были эти долгие дни в тишине, со всей нашей семьей в гостиной. Я провела немало времени, перечитывая наши письма. Такая у меня привычка: путешествовать по тропинкам памяти, вспоминая, каково оно было, быть той пони, что писала эти строки так давно. И так продолжалось, пока к нам не пришла семья Берри.
И пока все остальные в Эквестрии боролись изо всех сил с жестокостью этой зимы, и пока храбрые пони рисковали своими жизнями, толкая себя за пределы своих возможностей, мы были просто двумя семьями, живущими в одной комнате, поющими песни у огня, и ожидающими восхода солнца.
Я не думаю, что мы когда-либо сомневались, что солнце взойдет. Как ни странно. Никто в той комнате не поддавался отчаянию. Мы, конечно, понимали, что мы все можем замерзнуть и умереть задолго до того, как оно вернется, но это казалось… нормальным. Мы все понимали, что значит быть фермерами, и мы все прекрасно осознавали, что это означает в течение зимы. И даже несмотря на то, что рядом со мной не было тебя, я хранила знание о том, что ты в тепле и безопасности, а у меня были твои письма. И, мне кажется, этого было вполне достаточно для меня.
И, несмотря на все это, несмотря на нашу готовность к неминуемому концу, несмотря на то, что мы смогли найти крупицу счастья, такого, какого любой был бы рад испытать хотя бы раз в своей жизни, все это не шло ни в какое сравнение с восторгом, что я испытала, когда солнце, наконец, взошло. Как будто я смогла найти счастье, спрятанное в отчаянии, и теперь, я испытывала его вместе со счастьем облегчения. Я забралась на крышу, и смотрела, как солнце сияет над Эквестрией впервые за долгие месяцы. Я видела, как кончилась буря.
И тогда же, я увидела голубую пегаску, продирающуюся сквозь снега, тащащую свою повозку за собой.
Почувствовав вкус смерти, каждый пони испытывает непередаваемую жажду в своем сердце, жажду доказать, что они еще живы. Все обитатели города вышли на улицы, на снег, и почти не обмениваясь словом, организовали празднество. Лира начала играть музыку, и вот, неожиданно, все бросились танцевать. Все пони под солнцем движутся вместе, в напоминании самим себе, что они живы. Что они выжили.
Принцессы позже проводили празднества в Кантерлоте, но они не шли ни в какое сравнение с тем, первым, полным восторга танцем. Но они, конечно, имели свое, особое счастье. Впервые за долгое время, мы все были снова вместе. Ты, я, Пинки, Рейнбоу и Флаттершай, бок-о-бок, мы праздновали конец Долгой Зимы, так, как должно. Расстояние заставило некоторых из нас разойтись в разные стороны, но расстояние и сблизило некоторых из нас… Но тот момент научил меня тому, что несмотря на расстояние, мы все всегда будем друзьями.
И, Твайлайт, если за сорок шесть лет нашей женитьбы ты по-прежнему считаешь что у тебя нет официального приглашения в мой дом, и думаешь, что тебе нужно каждый раз спрашивать моего разрешения… То ты просто очаровательная дурочка. Скоро увидимся.
Люблю,
— Эпплджек
От: Твайлайт Спаркл
Кому: Эпплджек
Эпплджек
У меня четыре докторских степени, целое крыло факультета и персональное благословение Принцессы, что гарантирует, что никакая я не дурочка, а даже наоборот, очень, очень даже умница.
А также, меня уже не беспокоит все эта мелкая ерунда. Ничего больше не беспокоит, кроме того факта, что ты по прежнему считаешь меня очаровательной.
Люблю тебя. Скоро увидимся.
— Твайлайт
От: Эпплблум
Кому: Твайлайт Спаркл
Дорогая Твайлайт Спаркл,
Я знаю, что мы никогда раньше толком не общались, и мне ужасно жаль, что сейчас — первый раз, когда я действительно взялась написать вам. Но… вчерашним вечером, моя сестра Эпплджек мирно ушла из жизни.
Я также молю вас о прощении, Твайлайт, потому что вмешалась в вашу жизнь без вашего разрешения. Пожалуйста, позвольте мне рассказать все по порядку.
Несколько дней назад, Эпплджек почувствовала себя плохо и ей был назначен постельный режим. Я осталась у ее кровати, чтобы присматривать за ней. Она скользила между горячечным сном и явью, вынырнув обратно в реальность только лишь для того, чтобы спросить, не пришло ли еще письмо Твайлайт. Когда я сказала ей «нет», силы покинули ее, и она снова опустилась на подушки и погрузилась в сон, а ее пульс стал ужасающе медленным.
И тогда я приняла быстрое решение. Я сходила в ее комнату, достала все ваши письма из комода, в котором она их хранила, и принесла ей. В следующий раз, когда она пробудилась, и спросила о письме, я показала ей одно из них, самое первое из тех, что вы прислали. Она не могла сидеть прямо и читать самостоятельно, и потому я взяла письмо, и начала читать вслух. Когда я закончила, она улыбнулась, и спросила меня сонным голосом: «Что там дальше?».