Искренне Ваша Л.К.»
Оцепенев, Джек уставился на листок, исписанный изящным почерком с сильным наклоном вправо. Ему казалось, что весь мир вдруг перевернулся перед его глазами. На первый взгляд письмо не имело смысла: изысканным языком в нем рассказывалось о страшных событиях, которые было трудно вообразить.
– Нельзя допустить, чтобы она вышла за такого мерзавца! – пробормотал Джек и провел ладонью по осунувшемуся лицу. Господи, сколько женщин, оказывается, жертвуют собой из чувства долга, ради положения, по множеству других ошибочных причин! Да найдется ли на свете весомое оправдание браку с распутником-аристократом? Джек искренне посочувствовал девушке, написавшей письмо. Он знал, что ждет ее в будущем.
Брак родителей Джека был, по всей видимости, заключен в преисподней. Его отец вырос в семье богатого торговца, мать была особой голубых кровей, дочерью барона, финансовое положение которого изменилось к худшему тридцать лет назад. Лорд Татли остро нуждался в притоке средств, чтобы поправить дела; его владения едва окупали себя. Поразмыслив, он убедил дочь выйти замуж за незнатного, но богатого человека, которого она не любила. Выгодный контракт с Генри Фэрчайлдом разрешил финансовые затруднения Татли, а со временем и; превратил его в одного из богатейших членов парламента.
Разумеется, отец Джека не упустил случая породниться с аристократией и сделать дворянином сына, поскольку барон Татли не имел других детей и внуков, которым мог бы передать титул. У Генри Фэрчайлда не возникло ни единой мысли даже о привязанности, а тем более о любви; в этом практичном союзе они отсутствовали. В высшем свете никто и не рассчитывал на брак по любви, но мать Джека оказалась ни на кого не похожей. Ее отец сначала осыпал единственную дочь знаками любви и внимания, а потом по какой-то причине решил, что она примирится с браком по расчету. Рана в ее душе так и не затянулась до конца жизни. Джек хорошо помнил пустоту Фэрчайлд-Хауса, монотонное и оглушительное тиканье часов в гостиной, где его мать щурилась над рукоделием, ожидая, когда муж вернется из клуба.
Позднее, когда всякие попытки создать иллюзию счастливой семейной жизни были прекращены, обеды и ужины подавали на такой длинный стол, что родителям Джека даже не приходилось встречаться взглядами. Джека, которого усаживали между ними, угнетало болезненное молчание. Он слышал только постукивание отцовского ножа, глубоко врезающегося в мясо с кровью, да тихий скрежет зубцов вилки по фарфору. Тишина была неистовая, тошнотворная, порожденная равнодушием, которое, в свою очередь, возникло из неведения и обманутых надежд. В доме было так неуютно, что с возрастом любое упоминание о браке стало вызывать у Джека омерзительное, тоскливое чувство, с каким он наблюдал семейную жизнь родителей. Эти ощущения не поддавались логике, ведь ему встречались и счастливые пары – скорее, его реакция была инстинктивной, настолько укоренившейся, что ему и в голову не приходило устранить ее первопричину.
Еще в детстве Джек дал себе клятву никогда не жениться по расчету и даже не подозревал, что в лице супруги можно найти друга и компаньона. Сказать по правде, при одной мысли о браке любого рода на него накатывала тошнота.
Комкая в руке письмо, он отчетливо представлял себе будущее несчастной юной девушки. У него кружилась голова, над верхней губой выступил пот, он задыхался. Бедняжка! Еще одна жертва! Нет, она не может так поступить. Так нельзя.
В кабинет заглянул Джайлс:
– Мистер Фэрчайлд, вам надо бы…
– Джайлс, – перебил Джек, вытирая пот и пригвоздив клерка к месту взглядом, – у кого в этом городе инициалы Л.К.?
Джайлс задумался.
– Таких найдется не так-то много…
– Говори же! – Джек вцепился в край стола.
– Во-первых, сын крысолова, Лайам Керью. Жена местного фермера, Лу…
– Кому из этих людей мог бы сделать предложение виконт? – нетерпеливо прервал его Джек.
– Разве что мисс Лайзе Крэншоу. Джек медленно осел на стул.
– Лайзе?.. – Перед его глазами всплыло лицо девушки из экипажа. – Нет! Господи, этого не может быть.
– Мисс Лайза – дочь мистера Бартоломью Крэншоу.
– Крэншоу? – Внезапно до Джека дошел смысл сказанного. Он прочистил кашлем горящее горло. – Вы хотите сказать?..
– Да, того самого, который мог бы взять вас в поверенные. Первого богача в городе. Первого и единственного.
– Бартоломью Крэншоу? Ну конечно! – Джек издал отрывистый смешок, напоминающий кашель. – Значит, Лайза Крэншоу – его дочь. Само собой, как же иначе?
Он откинулся на спинку стула и закрыл лицо руками, чувствуя, как погружается в вязкую трясину. Некогда неприступная Лайза Крэншоу наконец решила выйти замуж и сделала наихудший выбор из всех возможных. Если же удастся убедить ее расторгнуть помолвку с презренным виконтом, ее отец придет в бешенство – оттого что сорвалась такая блестящая партия, И тогда не получится поладить с ним и заработать деньги, которые так нужны ему, Джеку.
Но если Лайза Крэншоу станет супругой виконта, он, Джек, никогда себе этого не простит. Почему-то он вдруг пришел к выводу, что самое лучшее в его плачевном положении – спасти другого, пусть даже ценой собственного благополучия. Джек твердо знал, что для Лайзы Крэншоу еще не все потеряно. И если действовать с умом, возможно, и его новая жизнь в Миддлдейле пойдет гладко.
Опустив руки, Джек взглянул на Джайлса, который таращился на него как на помешанного.
– Что стряслось, мистер Фэрчайлд?
– Вы и представить себе не можете, Джайлс. – Джек обаятельно улыбнулся, озадачив собеседника. – А письмо надо вернуть мисс Крэншоу.
– Так это ее письмо? Значит, она послала его, тайком от отца, отправив слугу в Уэверли. Если хотите, я сбегаю в Крэншоу-Парк, сэр.
Но Джек сунул письмо в карман жилета прежде, чем клерк успел дотянуться до него.
– Нет, это ни к чему. Я побываю у кузена, получу рекомендательное письмо к мистеру Крэншоу и сам доставлю письмо мисс Лайзе в Крэншоу-Парк.
– Как скажете, сэр.
Джек подался вперед и доверительным тоном осведомился:
– Джайлс, вы не знаете, за какого виконта мисс Крэншоу собирается замуж?
– Знаю, сэр, а как, же! За виконта Баррингтона.
– За Баррингтона! – ахнул Джек. – Господи!
Это многое объясняло. Негодяй Баррингтон не имел никакого права называться джентльменом, благородства в нем не было ни на йоту. Ему настолько недоставало положительных качеств, что при встречах с ним в карточных клубах столицы Джеку неизменно хотелось вымыть руки. Как, черт возьми, удалось этому мерзавцу добиться руки прекрасной и богатой наследницы?
– Решено, Джайлс! Я должен вмешаться.
– Что, сэр?
– Не важно. Послушайте, молодой человек, никому не говорите про это письмо, ясно? Особенно слугам виконта!
Джайлс кивнул.
– Конечно, сэр. Можете положиться на меня.
– Вот и славно. А я намерен заварить нешуточную кашу. Только мистеру Хардингу ни слова.
– Что это вы задумали, сэр? Я слышал, что вы творили в Лондоне.
Джек глубоко вздохнул.