Голос девушки был очень знаком эшфаруму, но он не мог понять, где он мог его слышать. Когда девушка засмеялась, и солнечный свет как-то по знакомому заиграл на белоснежных щеках девушки ямочками, Ратха вопросительно взглянул на учителя. Юноша был в смятении. Этот смех он узнал бы из тысячи!!! Мир, отражающийся в глазах девушки и её звонком и журчащем чистом смехе отражался в нём самом, и этот мир увидел Одджи.
Учитель, встретившийся взглядом с юношей, был удивлён сам: «Мне указал это время и место один из посредников Атона и об этом меня оповестило моё дерево»: — как бы в оправдание произнёс он.
«А переместить зверя сюда тебе тоже он указал?» — с укоризной спросил Ратха, показывая взглядом на тварь, рыскающую между мычащими животными, внося смятение в их стадо.
«Что касается наших деревьев, то мы можем следовать мудрым советам Матери-Земли или нет, но игнорировать указания вселенских посредников Великого Учителя мы не можем. У нас единая цель! Давай посмотрим, что произойдёт дальше», — произнёс утвердительно и с нескрываемым интересом Одджи.
Человек, подъехавший на велосипеде, остановился возле дома и, сидя на нём, что-то искал, перебирая бумаги в своей сумке. Из беседы девушки с парнем было понятно, что он придумал способ увеличить воспроизводство потомства животных, которых они вместе содержали на ферме. Парень предлагал это сделать при помощи чего-то — что он называл музыкой, и это чрезвычайно веселило девушку.
Её смех прервала девочка. Она подбежала к беседующим людям и закричала: «Мама, дядя Стив, смотрите — что-то с нашими коровками», — и указала маленьким пальчиком на мечущихся и неистово мычащих животных, к которым попеременно приставал невидимый для людей бес.
Как только парень с девушкой повернулись в сторону луга на холме, на котором паслись животные, и парень уже сделал несколько шагов в их сторону, послышался кашель, привлёкший их внимание.
Это был почтальон, сидевший до этого на велосипеде и сейчас смахивающий со штанин мокрые грязные капли: «Простите. Здесь ли живёт Стив Уишем?»
«Да, — ответила девушка. — Я Эмили Уишем, а это Стив Уишем».
Почтальон ещё раз неловко прокашлялся. По нему было видно, что ему самому была неприятна причина, по которой он обратился к молодым людям и он тщательно обдумывал каждое слово, прежде чем его произнести: «Очень приятно, Миссис Уишем». Он смотрел на девочку.
«Мисс Уишем», — поправила почтальона девушка.
«Простите — Мисс Уишем», — произнёс почтальон, переводя взгляд с девочки на её мать. Далее он молча протянул девушке какую-то бумагу и, после того как парень расписался на квитанции о получении, поспешил удалиться со словами: «Да пребудет с вами Господь».
Девушка, видимо вникнув в суть врученного ей документа, резко села на траву — там, где стояла. Было видно, что она потрясена, и улыбка в одно мгновенье исчезла с её красивого лица. «Почему ты не сказал мне об этом, Стив?»: — произнесла она с горечью. По её щекам потекли слёзы.
Парень сел рядом с девушкой, обнял её и молчал.
Девушка продолжала: «А как же я? Как же Лиз? Ты о нас подумал? Ты о себе подумал? Что теперь будет с нами? С нашей фермой? Что теперь будет с тобой — ты об этом думал? Ты ведь не маленький мальчик и всё это уже далеко не детские игрушки! Ты хоть понимаешь, что тебя могут убить?», — рыдала девушка.
Зверь отвлёк своё внимание от скотины и медленно стал приближаться к сидевшим на лужайке девушке с парнем. Он всё чаще и чаще втягивал воздух ноздрями.
Девочка, наблюдавшая за взрослыми, села рядом с матерью и, гладя её колено, приговаривала: «Мамочка, не плачь, пожалуйста. Никто дядю Стива не обидит».
Ратха, глядя на зверя, сделал шаг в сторону людей. Зверь остановился и уставился на него. У твари был очень знакомый взгляд, но юноша никак не мог понять — где он уже с ним встречался.
Учитель схватил подопечного за руку, и, глядя ему в глаза, произнёс: «Всё произойдёт само собой, нам нельзя вмешиваться». Одджи перевёл взгляд на зверя, и тот опять стал приближаться к людям.
Стив обнял сестру покрепче и виновато сказал: «Большинство ребят в колледже изъявили желание пойти добровольцами. Как я смотрел бы им в глаза? Я не могу быть трусом! Что про меня в таком случае сказал бы наш отец?»