Очередным хозяевам целуя ноги,
Овражьи дети грезят о победе
Над совестью своей и Богом.
Сейчас во многих из воинов ещё жила воля Великого Учителя, и она боролась с бесами, питающимися их страхом. Обезумевшие от разгулявшихся внутри бесов и недостатка женского общества, немецкие воины, пленившие Эмили, стали к ней приставать. Она отбивалась, как могла от пристающих к ней солдат. Это прекратилось громогласным выкриком подоспевшего вовремя немецкого офицера: "Того, кто первый докажет то, что он животное, а не солдат рейха, я расстреляю лично!"
Солдаты отступили, повинуясь старшему по званию. Звери отступили перед повелевавшим им оборотнем-эшфарумом из ордена миражей. Он был послан организовать пленение Эмили, и отвечал за её безопасность. Она была ещё нужна Хорусу живой.
Уставшая и обессилевшая девушка и не подозревала, что весь этот бой и была западня, приготовленная орденом, для пленения миража дочери хранителя Наббы. Офицер лично проследил за сопровождением пленной к месту заключения, убедившись в её неприкосновенности.
В погребе, где находилась Эмили, не было света, но она на ощупь нашла угол - как предел физического пространства, и стала молиться Богу - Великому Учителю. Она не могла понять, сколько просидела в углу, когда подвал снова осветила вспышка света, предзнаменовав новое соседство. Это был солдат, и судя по его говору, русский. У пленников не было возможности общаться в темноте. Несмотря на незнакомый язык, Эмили поняла, что этот человек, по возрасту - годится ей в отцы, и он ничего не боялся так, как почему-то боялся не встретить её. Они сцепились руками и, озвучивая пожимания рук, непонятными друг для друга звуками, пытались друг другу что-то объяснить.
Он не боялся даже смерти, но и Эмили не была готова умереть. Не потому что она слаба духом, а потому что пришла на эту войну только для того, чтобы найти Стива. Когда пришёл конвоир и назвал её имя, она сжимала руки этого бесстрашного старца так, как если бы это был её отец. Подвал снова наполнил свет, и девушке почему-то показалось то, что она уже видела этого старца раньше. Она обняла, напоследок, внезапно ставшего ей до боли в сердце родным человека, и стала подниматься по лестнице. Эти объятия дали ей столько сострадания и любви, сколько ей мог дать только близкий человек.
То, что её сейчас выведут и расстреляют - не вызывало у неё сомнений, но сейчас она боялась только одного - не найти брата. Пленную в полутьме вели вдоль руин, некогда блиставшего своей архитектурой города. Было два конвоира - один с винтовкой спереди, другой сзади, и это, по её мнению, был путь в один конец.
Мысли Эмили неизменно принимали оттенок досады и страха: "Я умру, не найдя Стива. Как же он без меня? Зачем же тогда я прошла через всё это?"
Вдруг, солдат, конвоирующий её сзади, поскользнулся. Не растерявшись она смогла перехватить его винтовку, и, устранив его тычком приклада в голову, выстрелить в конвоирующего спереди. Пленная не понимала - откуда у неё взялись силы для этого, и всё случилось как в тумане, но, тем не менее, сейчас она была относительно свободна. Теперь один из конвоирующих бездыханно лежал, а второй пытался прийти в сознание, вставая и опять падая. "То, что я всё ещё жива - это не просто совпадение!" - думала Эмили.
Она кралась как тень, притихая при звуках немецкого говора, и продолжала продвижение, когда стихала речь на чужом языке. Близилось утро, и начинало уже светать. Город был позади, и теперь она шла лесом. Когда девушка услышала знакомый и родной голос, говорящий на английском языке: "Стойте на месте и не двигайтесь. Иначе я буду стрелять", - у неё защемило сердце, к горлу подкрался ком, и она упала на спину в мокрую от россы траву. Эмили смотрела на, пробивающиеся сквозь ветви деревьев, первые лучи утреннего солнца, и изо всех сил старалась не потерять сознание.
К ней подкрался человек в маскхалате, и когда он склонился над ней, она увидела родное и недоумевающее лицо Стива. Эмили уронила голову на бок, теряя сознание. С её глаз успели выкатиться слёзы, образуя, маленький, блестящий и капающий с носа на траву ручеёк.
Дэя идёт в мир людей
По традициям высшего Фарума тело Ратхи предали ветрам. Его подхватил смерч и проходя над озером ветров, растворился вместе с телом, на месте его последнего боя с силами зла мира Фарумов. Хэй пытался утешить Дэю.
Они сидели в храме писаний, и девушка никак не могла поверить в то, что больше никогда не увидит любимого юношу. Он пытался обнять плачущую Дэю, но та одергивала плечи, отодвигалась от него и поднимая полный укора взгляд повторяла: "Где ты был? Как ты допустил это? Почему ты не сражался рядом с ним? Ты его бросил!".
Эшфарум только разводил руками и причитал, оправдываясь: "Я ничего не знал... Если б я мог...". Сейчас у Хэя развеялись последние сомнения, в том, что если Дэя и будет с ним в будущем, то любить она всегда будет только Ратху. В её глазах была только вопрошающая обида и безысходность. Девушка сжалась в комок и не переставала вздрагивать. Хэй осознал то, что отнял у любимого им человека самое дорогое - это сам смысл в жизни.
Полный вопросов и укора взгляд любимых и слезящихся глаз - оказался самой невыносимой пыткой. Этот взгляд причинял ему столько боли, что ему казалось, что сжимающееся сердце сейчас превратится в маленький камешек, а грудь прилипнет к лопаткам, превратив в кашу все внутренности. Он чувствовал, что если не освободит крик безысходности, рвущий его грудь в поисках выхода, то сойдёт с ума. Но его сдержал от этого звук приближающихся шагов за окном храма. Еле доносился знакомый голос хранителя, что-то объясняющего прислужнику храма. Хэй узнал голос Наббы и меньше всего желал сейчас встречи с ним.
Военачальник Фарума знал о проницательности хранителя и боялся сейчас встретиться с ним. Он знал, что если он, как можно скорее, не заберёт из этого мира Дэю, то она очень быстро узнает об истинном убийце Ратхи.
Хэй встал, склонился над Дэей и прошептал ей на ухо: "Приходи к звериной арене позже. Ты ещё можешь встретиться с Ратхой".
Девушка вопрошающе подняла глаза: "Ты безумен. Что такое ты сейчас говоришь?".
Военачальник одной рукой взял девушку за плечо, а ладонью другой прикрыл ей рот, прервав её, и продолжал быстро выговаривать шёпотом слова: "Ты многого не знаешь. Я раскрою тебе секрет миражей. Твои сны... Они реальны, и он там. Сейчас встречай отца, а после приходи. Не говори ему, о том, что я был здесь".
Хэй быстро пошёл к выходу из храма. Он встал в дверном проёме, осторожно из него выглядывая, и, убедившись в том, что Набба ещё не успел показаться из-за угла, убежал, оглянувшись и бросив напоследок уже почти совсем громко: "Верь мне".
Когда пришёл отец Дэи, он не был удивлён надежде, горевшей в глазах дочери. Знал он и о визите Хэя, но не подавал виду. Набба наслаждался этими минутами, проводимыми с дочерью в мире Фарумов. Он сел рядом с ней обнял её и смотря через окно на деревья, стал говорить: "Видела ли ты когда-нибудь ещё такой красивый сад, как этот? Мало кто знает, что я люблю этот сад больше своей жизни. Это потому, что большинство из этих деревьев мы сажали с тобой вместе, мой ангел, и это всё, что останется со мной, когда ты покинешь меня".