Взрыв. И рыжий шар, в сотые доли мгновенья разрастается до невероятных размеров, сжирая все, до чего дотянется. Чудовищная сила его, выплеснувшись вовне, сомнет Брокка, искорежит и экипаж, эхом ударит по дому, вышибая стекла. А когда схлынет огненная волна, на заднем дворе останется яма, выжженная земля и оплавленный камень.
Колбу Брокк держал в руках до прибытия Королевской разведки. И сам уложил в колыбель металлического короба, толстые стенки которого способны были пригасить взрыв.
— Вам не следовало рисковать, — следователь был старым знакомым.
Он благоразумно держался поодаль до тех пор, пока ящик не закрыли. Короб, погрузив в железный сейфовый экипаж, из тех, что банки используют для перевозки наличности, увезли.
Отправят на полигон, где и выпустят пламя на свободу.
Поехать за ними?
Еще раз полюбоваться на огненный цветок, что распускается над землей? И услышать прощальный стон умирающего огня?
А вечером напиться от нахлынувшей тоски… не выйдет.
И следователь, Кейрен из рода Мягкого Олова, чувствуя настроение Брокка, по-дружески протянул ему флягу с холодным чаем.
— Не возражаете, если мои люди с экипажем поработают? Да и… осмотрятся тут? — Кейрен из рода Мягкого Олова был вызывающе молод, и это раздражало многих.
Высокий и сухощавый, Кейрен испытывал глубочайшую привязанность к светлым костюмам, которые лишь подчеркивали необычайную его бледность. Его ботинки всегда сияли. А рубашки были белоснежны. И серый мешковатый плащ с россыпью черных пятен по подолу и оттопыренными карманами смотрелся чуждо. Но плащ этот, как успел заметить Брокк, был столь же неотъемлемой частью Кейрена, как и родовой перстень.
— Делайте, что хотите.
Брокк устал.
От писем, которых не становилось меньше. Подброшенных записок. Камней, что время от времени летели в двери его экипажа. И ожидания, когда будет пересечена та черта, что отделяет угрозы от действия.
Вот, дождался.
— Почему вы не боитесь? — Кейрен сам прошелся по двору, заглянул в конюшни и долго принюхивался, пытаясь среди обычных запахов лошадей, навоза, сена и преющей соломы, выловить тот, чуждый, что выведет на след.
Но кто бы ни поставил бомбу, действовал он осторожно. Даже металл пропах лавандовым маслом, дешевым и оттого куда как вонючим.
Свой?
Или чужак, воспользовавшийся отсутствием хозяина? Брокк ныне редко появлялся в городе… и тогда получается, что его лишь пугали? Сработай запал и пострадала бы конюшня, лошади… конюхи и мальчишка-рабочий. Возможно, дом бы задело… пожар опять же…
Кейрен повернулся к Брокку и повторил вопрос:
— Так почему вы не боитесь?
— Какое это имеет значение?
— Никакого, — признался следователь, сбивая соринку с рукава. — Интересно. Мне, знаете ли, случалось работать по… аналогичным делам. До бомб, правда, не доходило.
Он слегка ослабил узел галстука. Узлы Кейрен вязал совершенные.
— Обычно ограничивалось письмами… иногда стреляли… еще похищение как-то… так вот, как правило мои… подопечные, — Кейрен наклонился и поднял с земли мятую бумажку. Из необъятного кармана появился белоснежный платок с монограммой. — Мои подопечные чуть более нервно реагируют на угрозу их жизни. После третьего-четвертого письма начинают требовать охрану… или сами ее нанимают.
Положив находку на платок, Кейрен поворачивал ладонь влево и вправо, разглядывая этот клок бумаги с преувеличенным вниманием.
— Вы же получили сотню писем…
— Думаю, что и полторы, — первые Брокк отправлял в камин. И отправлял бы дальше, если бы угрожали только ему.
— Полторы, — задумчиво повторил Кейрен и поднес бумажку к носу. Он втягивал воздух медленно, и точеные ноздри раздувались. — Полторы сотни и одна бомба, которая чудом не взорвалась… и вы мало того, что не требуете охраны, так еще и лезете ее снимать.
Завуалированный упрек цели не достиг: Брокк не испытывал угрызений совести.
— Она ведь и взорваться могла…
— Могла, — согласился Брокк.
Кейрен бережно завернул клок бумаги в платок, а сверток отправил в карман. Если он и обнаружил хоть что-то, то не поделится.
— Это крайне неразумно с вашей стороны. Следовало дождаться приезда специалиста.
— Думаете, ваш специалист разбирается в бомбах лучше меня?
Кейрен покачал головой.
— Думаю, — мягко заметил он, — что смерть специалиста куда менее огорчила бы Его Величество, нежели ваша. Кстати, вы не находите, что погода сегодня на редкость отвратительная?
Словно желая подыграть Кейрену — намек был более чем прозрачен — начался дождь. Холодные капли осели на светлых волосах следователя, на серой ткани плаща, коснулись рук, которые тотчас побелели, и Кейрен чихнул.