Мартын внимательно посмотрел на Гордея.
— Выезжать на Дон тебя просит, — начал доверительно Головатый, — кроме каменчан и низовое товарищество. Просьба от коша.
— От коша, — задумчиво повторил Цеповяз. — Знаю, ты, бывало, говорил «кош», а в мыслях, у тебя был Сирко, Иван Сирко…
— Да, бывало, — проговорил глухо Головатый, — бывало… Вечная память славному рыцарю, кошевому Ивану Сирку! — Он снял шапку и склонил голову.
— Вечная память!.. — торжественно повторил и Мартын, становясь рядом с Гордеем.
— Кошевой Сирко завещал нам, — заговорил снова Головатый, — продолжать святое рыцарское дело — стоять за родную землю, за парод, громить наших врагов — басурманов и панов! Нот так!..
— Вечная слава ему в веках! — добавил Цеповяз.
— Похоронен он недалеко от Чертомлыка, в Канулевке. А святое рыцарское дело — среди людей! Так что не годится нам с тобою, Мартын, — повысил голос Головатый, — не годится сидеть на огороде около буряков!.. — Он на какое-то время замолчал, о чём-то раздумывая, и уже тише продолжил: — Пусть будет тебе известно: кроме тех возов, о которых говорил Семён, десятка четыре, а может быть, и больше, в одном обозе под видом чумацких пойдут возы и из Запорожья. Будет конная охрана… Какой именно товар они повезут, я не скажу, так как сам не знаю. А с Дона, есть такая думка, забрать всякое необходимое казаку снаряжение. Наши братья донцы, как известно, имеют от Москвы хорошие гаковницы и всё другое, нужное в походе… А ещё, атаман, возьмём с собою того чёрного камня. Скажу тебе: этот камень, может быть, самое важное. На Запорожье очень им заинтересовались. Вот так!
Головатый замолчал и стал ждать, что ответит ему Мартын. Но тот — ни слова. Гордею хотелось знать, какое впечатление произвело на Цеповяза известие о снаряжении такого необычного чумацкого обоза. Он доверил старику почти всё, надеясь, что Цеповяз всё же станет командовать обозом. Не сказал он Мартыну лишь о том, что под видом чумаков с ними будет несколько человек, которые поедут на Дон на переговоры. А о чём именно — и ему неизвестно, можно только догадываться. На Сечи готовятся к походу, сзывают на Луг добровольцев, и доверенные-гонцы поедут держать совет. Ибо так уж издавна ведётся: когда затевается какая-то буря, а тем паче когда должны двинуться на извечного врага — крымских ордынцев, то запорожцы и донцы всегда договариваются о совместных действиях. Так было и недавно, когда брали у турок Азов.
— А когда ж отправляться? Или Кислиев обоз пойдёт раньше? — спросил наконец Цеповяз. И Гордею стало ясно, что Мартын не безразличен к тому, что он ему сообщил.
— Мажары из Запорожья уже в дороге, направляются сюда. А Кислию дорогу нужно преградить… Преградить! — повторил решительно Гордей.
— Преградить? — удивился старик. — Но там же возы уже упакованы, волы подобраны и обозы отправляются завтра или послезавтра. Ты, Гордейка, видно, ничего не знаешь, поэтому и говоришь на ветер.
— Нет, не на ветер! — сказал уверенно Головатый.
— Заходил недавно Тымыш, — продолжал Мартын, — хвалился, что везут они полотна, поташ… Говорил, что якобы такой товар сейчас в хорошей цене на Дону. А когда будут возвращаться, с Дикого поля вывезут тот горючий камень. Слышал я, что Саливон очень уговаривал Савку Забару, чтоб тот ехал с обозом и показал, где именно лежит этот камень.
«Сообразил, чёртов мироед, на чём можно погреть руки!..» — подумал с возмущением Гдрдей.
— Нет, этот земляной уголь возьмём мы! — сказал он решительно. — Об этом я сам побеспокоюсь!.. А ты, батько Мартын, — понизил Гордей голос, — наверное, понимаешь, что весь наш сегодняшний разговор, как говорят, «только между нами, панами». Тебе доверяет наша беднота, и товарищи с Луга тебя знают: не раз был полезным низовому товариществу…
— Последнее поручение на Дону не выполнил, — вздохнул Мартын. — Как-то так получилось, что оруженосца есаула из Черкасского так и не удалось мне найти.
— Зато я с ним встречался, — сказал Гордей.
— Ты?! Встречался?! — удивлённо воскликнул Цеповяз. — Вот это дело! Так вот какой был у меня чумак?!.. — " И он с такой силой ударил Гордея по плечу, что тот едва удержался на ногах.
Золотоперый "будило", который уже было умостился на груше, вдруг слетел на землю и закричал во всё своё петушиное горло.
— "Будило", наверное, спрашивает: возьмём ли мы его на передний воз? — усмехаясь, заметил Головатый.
— Возьмём, — поняв намёк, ответил Цеповяз и первым пошёл навстречу Гордею с раскрытыми руками для объятья.