Через несколько дней после памятного разговора Дора запирала квартиру-ячейку с противоречивым чувством в сердце. В течение трех лет она сюда не вернется. Радует, что репутация Беты непогрешима среди будущих мигрантов. Ее ждет приключение и солидная сумма на счет. Сумма, способная изменить ее будущее!
Интересно, выживет ли она там, куда ее отправят, с таким богатым жизненным опытом? Главное, захочет ли снова увидеть закопченное небо родного мира? Она не заглядывала так далеко.
Бета прислал за ней машину. Транспорт выглядел как обычное такси. Только водитель, сверкнув черными очками, коротко поинтересовался:
– Иванова Мария, в Сети Дорофея?
– Да.
– На заднее сиденье.
Стекла потемнели, становясь непроницаемыми. За спиной водителя опустились жалюзи, закрывая пассажирке обзор впереди. Дору окружила вязкая темнота, рассеиваемая единственной зеленоватой лампочкой, чей мелкий кругляш напоминал заплесневевшую луну. Пульсирующая в салоне музыка толчками била в грудь, мешая дышать. Или это запоздалый страх? Нет, сейчас Дора была готова из чистого упрямства отправиться даже не в собственное альтернативное прошлое, а превратиться в доисторического ящера или моллюска. Лишь бы закончилось свербящее в диафрагме чувство неопределенности, вопрошающее: «Что дальше?»
«Скорее бы все закончилось», – подумала Дора.
Куда ее везут? Несмотря на затонированные стекла, девушка хорошо чувствовала направление. Покинули район дешевого социального жилья, где она обитала. Свернули к центру на север от промзоны – к небоскребам, офисным центрам, гостиницам. Точно, сверху взвизгнул монорельсовый поезд, сообщая о скором отправлении…
Возвращался ли назад кто-нибудь из переживших ретросдвиг? В Сети утверждали, что возвращались, и не раз. Но связаться с ними, лично расспросить об ощущениях оказалось так же невозможно, как превратиться в облако и спрыгнуть с Тучепада.
Машина остановилась незаметно. Дорофея очнулась только тогда, когда дверца отворилась и в белом электрическом свете, точно ангел-проводник, возник мужчина. В том, что он и есть таинственный Бета, девушка не сомневалась ни секунды. Атлетически сложенная фигура, темный ежик волос, хитрые глаза. Только усы исчезли. Закон маскировки наоборот. Впечатляет.
– Все готово для путешествия.
Даже баритон тот же – звучный, глубокий, сочный. Доре отчаянно захотелось услышать, как Бета поет. Гуру миграции помог ей выбраться из машины и, не оборачиваясь, направился к шлагбауму. Девушка нервно поежилась и огляделась. Подземная стоянка, чего и следовало ожидать. Машин много, людей нет.
Перепрыгнув вслед за Бетой через шлагбаум, она, спотыкаясь, пошла по коридору к лифту. Пол оказался ребристым, и высокие каблуки норовили зацепиться за неровности поверхности.
Лифт. Бета с явным неудовольствием удерживал дверцу до тех пор, пока незадачливая путешественница добралась до него. Спасибо, хоть промолчал. Впрочем, путь вниз оказался неожиданно долгим. Девушка подозревала – они опустились даже ниже метрополитена. Только выбравшись в очередной коридор – бетонный и мрачный, – Бета заговорил:
– К моим услугам прибегают либо смертельно больные, либо отчаявшиеся, обжегшиеся на огоньке жизни мотыльки. Либо самоубийцы с фантазией. Ты не похожа ни на тех, ни на других.
– К чему тебе мои мотивы? – разозлилась Дора. – Сам предложил…
– Я не отказываюсь от принятых обязательств. Просто любопытствую.
Он продемонстрировал ямочки в уголках улыбки и вновь повел ее по катакомбам, ускоряя шаг. Пыльные прямоугольники плафонов, металлические двери с доисторическими кодовыми замками каждые десять – пятнадцать метров пути… Как все серьезно!
После очередного поворота они вышли на узкую платформу монорельса, но не стали дожидаться транспорта, нырнули в коридорчик, который привел их на площадь.
Именно площадью можно было назвать открывшееся подземное пространство. Высокий куполообразный свод, лишенный украшений. Несколько входов и подъездов к цельным металлическим воротам, в которые пролез бы целый нефтетанкер. Где-то рядом журчала вода, но пол выглядел сухим и чистым.
– Ты ничего мне не хочешь сказать? – не оборачиваясь, вдруг спросил Бета.
Дора даже вздрогнула и воззрилась на его идеально прямую спину широкие плечи. О чем он? Решил, она струсит? Или сам пошел на попятный?
– Мы разве не все обговорили? – возмутилась девушка.
Тогда он направился не к металлической махине, коричневой со стальным блеском, а к неприметной узкой дверочке, выкрашенной под цвет бетона.
Стоило провожатому коснуться пальцами золотистого кругляша на двери, как мужчину окутало розоватое свечение. Окутало и, опознав своего, потухло. Зато дверь отъехала в сторону, впуская Бету и Дору внутрь.
В первый миг девушке показалось, что она очутилась внутри космического корабля. Причем инопланетного. А еще помещение напоминало станцию метро. Просторный длинный зал с колоннами в два ряда по центру. Зал, заставленный у стен оборудованием, дико смотрящимся в век прогрессирующей миниатюризации электроники. Шкафы с лампочками и кнопками, соединенные извилистыми трубами цистерны… И люди в веселеньких оранжевых халатах, суетящиеся у платформы, скрытой за полупрозрачной занавеской.
– Может, скажешь, где мы? – Дорофея ощутила неожиданную злость.
Что он себе позволяет, этот Бета? Не думает же он, в самом деле, что она пришла сюда на прогулку? И ведет себя не как с клиенткой, а точно со старой подружкой. В любом другом случае Дора подала бы на него иск в Потребительский комитет!
– Поздравляю. Тебе посчастливилось жить поблизости от нашего вокзала. Да, именно так мы зовем нашу станцию.
Как многозначительно он улыбается! Нет, невозможно, чтобы билет ей достался в один конец.
– Когда мой поезд? – не подала она вида.
– Как только оставишь сообщения родителям и правительству, что поступаешь так по доброй воле, хорошо обдумав последствия для себя и близких.
– Уже. – Дора протянула заготовленную флешку.
– Во как.
Бета провел ее к платформе. Работники в халатах послушно отступили. Дора не увидела ни одного знакомого лица.
«А может, я зря»… – дрогнули коленки.
– Ложись. Придется полчасика потерпеть облучение. Пей.
В ее руках оказался синий пластиковый стакан с пузырящейся прозрачной жидкостью. Поздно отступать. В нос ударил резкий запах хвои и чего-то химического. С первого глотка язык и горло защипало. Жар разлился по пищеводу, заполнил желудок. Боли не было, слабости тоже. Просто Дора почувствовала, что не может даже моргнуть.
Комната качнулась, перевернулась – это Бетины помощники уложили будущую мигрантку на платформу. Потом на Дору медленно наползло металлическое нечто. Это девушку поместили в освещенный саркофаг, точно мумию.
Откуда-то из неимоверного далека раздался знакомый звучный баритон.
– Онемение скоро пройдет. Мы готовим тебя к коме. Заодно пробиваем путь в мир, где твоему сознанию будет максимально комфортно. Когда сможешь двигаться, подай сигнал. Я услышу и увижу.
– Мм… – ответила Дора.
– Не напрягайся. Я пока расскажу, что тебе предстоит испытать. Поверь мне, это не больно. Я знаю, что говорю. Хм, я действительно гуру в этом вопросе. Семь лет назад я выложил в Сеть подробную инструкцию по осуществлению ретросдвига. А еще за двадцать один год до этого момента я очнулся в теле пятилетнего ребенка на окраине Праги. Тогда мне было сорок два года, девочка.
«Значит, я уже не вернусь! Ни-ког-да! – Мысль была холодной и какой-то чужой. Страх на пару с упрямством твердили на задворках души: – Скорее, не мучай. Скорее! Мама с папой не поймут. Друзья тоже. А вот Борька узнает, каково без меня…»
Далекий Борька сейчас казался плоской картонной картинкой. Но Дора цеплялась за этот образ, пытаясь хоть как-то оправдать собственное безумие.