— Вы уж не обижайтесь, Илья Гаврилыч, что надоедаем вам. Я голову потерял через это. Не знаю, куда теперь и кидаться.
Чургин хотел сказать, чтоб не отчаивался, но в это время Леон заметался в постели и громко сказал:
— Илюша, тебя кто-нибудь бил? По щекам били?
Чургин переглянулся с женой и тревожно посмотрел на Леона.
— Бредит, — шепнула Варя.
— Били, брат, и не по щекам, а по затылку и по другим местам. Ты спи.
— А ты убивал кого-нибудь? — не унимался Леон. — О-о, я знаю, ты если ударишь — сразу убьешь.
— И я бил, брат; не убивал, а так, слегка ребра мял. Ты бредишь. Ольга, дай ему льду.
У Ольги тоска стыла в глазах. Только что она была возле гроба Мартынова, жениха. Теперь Леон бредит. Что делается на земле? Как жить, если знаешь, что каждый день таит смерть? Тяжко было Ольге, но она крепилась.
Чургин сел обедать, выпил рюмку водки, но она не оказала на него никакого действия, и только щеки его слегка порозовели. Перед вторым блюдом он налил еще рюмку, поднес ее к лицу и задумался, наклонив голову.
Варя почувствовала: что-то случилось. «В такие минуты пить? Да и пить-то ему не хочется. Что-то не так», — подумала она.
Чургин поставил рюмку на стол, поднялся и, бросив взгляд на часы, сделал несколько шагов по комнате и начал одеваться.
Всем стало ясно: случилось что-то, кроме того, что всем было известно, и каждый, наблюдая за Чургиным, ожидал, пока он что-либо скажет. Но он только промолвил, обращаясь к Леону:
— А все-таки молодец ты, брат! Твои горячие слова заставили многих призадуматься. Ты слышишь меня, Леон?
— У него сильный жар, Илья Гаврилыч, — вполголоса сказала Ольга, — он ничего не слышит.
— Да-а… — задумчиво произнес Чургин. — Сейчас я буду у Симелова. А ты, Оля, скажи Борзых, чтобы… Впрочем, ничего не говори, я скоро вернусь.
Он надел картуз и открыл дверь, но Варя задержала его:
— Илья, ты что-то таишь от меня? Что случилось? Куда ты идешь? — волнуясь, спросила она и положила ему голову на грудь, скрывая слезы. — Не ходи, Илья! Я чувствую… Я боюсь за тебя.
— Не волнуйся, милая, — сурово сказал Чургин и большой теплой рукой погладил ее по голове. — Ничего особенного не случилось. Я только дойду до гостиницы… то есть зайду к Симелову, — запнулся он и, взглянув на сына, игравшего в люльке, неторопливо пошел из комнаты.
«А что, если и в самом деле нагрянуть сейчас в номера Кальянова и вывернуть все их подлые душонки наружу?» — думал Чургин, шагая по коридору.
У входа он лицом к лицу столкнулся с Иваном Недайвозом, бежавшим ему навстречу.
— Гаврилыч? А я к тебе.
— Еще что случилось? — спросил Чургин.
— Ребята послали узнать… — Иван Недайвоз немного замялся, — как ты, жив-здоров.
— Иди передай: жив, мол, здоров, того и вам желаю. — Чургин усмехнулся. — Все?
Иван Недайвоз решительно тряхнул головой:
— Нет! Раз мне тебя препоручили, я не отстану от тебя, Гаврилыч. Ты куда?
— Думаю до кальяновских номеров пройтись. Там меня ждут.
— Не чуди, Гаврилыч, там подрядчики со Степкиной шатией с обеда пьют. Заманивают, гадины. Не понимаешь?
Чургин немного подумал и решительно сказал:
— Пошли!
— Тогда погоди, я свистну своих ребят. Они тут недалече.
Недайвоз взял два пальца в рот, готовясь свистеть, но Чургин остановил его. Невдалеке показались тени быстро подходивших людей.
— Гости в дом, а хозяин бежать? — раздался голос Луки Матвеича. — Куда это? — спросил он, подходя и протягивая руку.
Вместе с ним подошли Семен Борзых, Загородный, Симелов.
— Да вот в том-то и дело, что ко мне другие гости с хутора приехали, — ответил Чургин. — Да и Леон бредит. Может, пойдем к доктору?
— Отлично, — сказал Симелов, — идите, я вас догоню. Зайду только проведать больного.
— Тогда не будем терять времени, — предложил Лука Матвеич и, взяв Чургина под руку, пошел с ним вперед, тихо расспрашивая его о событиях дня.
Когда проходили улицей поселка, Иван Недайвоз, шагавший позади всех, несколько раз оглянулся и заметил человека, перебегавшего от дома к дому и прятавшегося в тени построек.
— Гаврилыч, — тихо позвал он, — какая-то собака следы нюхает.
Чургин и Лука Матвеич оглянулись. В этот момент между постройками мелькнула тень человека.
— Наверно, моей особой шпик интересуется, — шепнул Чургину Лука Матвеич. — Он еще вчера на вокзале увязался за мной.
— Тогда соберемся у Недайвоза. Семен, веди, — сказал он Борзых и обернулся к Недайвозу: — Иван Филиппыч, идем к тебе. А ты задержи шпика.