Андрей отвечал коротко, деловито, ел смело, быстро, и Яшка решил: «Подойдет».
— Хочешь работать у меня приказчиком, Андрей? — прямо спросил он. — Жалованье положу неплохое, лишь бы дело вел честно, по-хозяйски. Со временем сделаю тебя управляющим.
Андрей был подготовлен отцом к разговору с хозяином и, не задумываясь, ответил:
— Что ж, если подхожу. Смотрите сами. Не подойду — опять возьмусь за плотницкое дело.
— Коротко и ясно, — удовлетворенно произнес Яшка. — Завтра едем в станицу по делам, а заодно купим тебе обмундирование. Мой приказчик должен иметь купеческий вид. Правда, Устя?
— А чего ж, коль деньги есть и барин хочет!
— Дело требует. А барином меня величать запрещаю.
В станице Яшка встретил барышника, продававшего племенного жеребца англо-нормандской породы. Барышник просил за него полторы тысячи, но Яшка, осмотрев жеребца, оценил его в пятьсот рублей и, купив шприц в аптеке, отправился к знакомому купцу в лавку, где его ждал Андрей.
Андрей уже был одет в черную суконную тройку, в добротные сапоги, и Яшка подумал: «Славный парень вышел, любая девка не устоит». Но тут же он строго заметил своему приказчику:
— Картуз набекрень надевают, когда к девкам идут. Поправь. Сейчас отправляйся к барышнику, осмотри жеребца и дай за него сот пять, шесть, чтобы сбить цену, — распорядился он и, сказав, как надо осматривать жеребца и торговаться, дал Андрею шприц. — Подкупи конюха и впрысни коню керосину в ногу.
Андрей пошел к барышнику, а Яшка поехал на почту написать письма Оксане и в Кундрючевку. Коротко сообщив отцу о себе, он вложил в конверт и записку Алене с просьбой приехать к нему. Выйдя из почты на улицу, он облегченно вздохнул и немного постоял на свежем воздухе.
День был теплый, солнечный. Чирикали воробьи, на крышах хат ворковали чубатые голуби. На дороге сходились биться два длинноногих белых петуха с окровавленными гребнями. Вот один из них, наклонив голову и будто ища что-то в пыли, вдруг бросился на соперника, ударил его клювом по гребню, и оба запрыгали и захлопали крыльями, сражаясь.
Яшка посмотрел, подумал: «Из-за курицы эти два дурака дерутся, как звери».
На следующий день они с Андреем возвращались домой. Рядом с Яшкиным рысаком крупным шагом шел купленный за восемьсот рублей англо-нормандец.
— Вот так их, дураков, и надо объегоривать, — смеялся Яшка.
По пути им встретился шумный поезд из нескольких фаэтонов. На одном из них, на облучке, спиной к лошадям, сидел помещик Френин и дирижировал хором цыган, облепивших, как саранча, фаэтоны. Цыгане неистово горланили, звенели бубнами, а Френин махал рукой:
— Ай-ляй-ляй, ля-ля-ляй! Веселей, черти!
Завидев Яшку, Френин приказал кучеру остановиться и крикнул:
— Сосед Яков Загорулькин?
— Он самый, — улыбнулся Яшка, а про себя с недоброжелательством подумал: «Вот они, прожигалы!»
— Голубчик! — воскликнул Френин. — Да какого же вы черта ко мне не приезжаете? Сегодня — ко мне, обязательно!
Яшке польстило, что наконец-то его пригласил родовитый помещик, но он уклончиво ответил:
— Очень благодарен, дорогой сосед. Рад бы, да не могу — дела.
— К черту дела! Сегодня ко мне — и никаких разговоров. Иначе… иначе я пришлю к вам свою дочь, и она вам задаст!
«Нашел чем пугать!» — подумал Яшка и, немного поколебавшись, согласился:
— Хорошо, сосед, приеду попозже.
— Вот так и надо отвечать Френину… Пошел! Эй, цыганы! Ай-ляй-ляй, ля-ля-ляй, — запел Френин, и шумный поезд покатился по степной дороге.
Вечером Яшка на англо-нормандце въехал в ворота старинной помещичьей усадьбы. На просторном дворе стояли кабриолеты, фаэтоны, беговые дрожки. Яшку охватила робость, и он хотел было повернуть обратно, но конюх уже взял из рук повод.
Легко спрыгнув с седла, Яшка направился к белым колоннам, за которыми виднелся ряд ярко освещенных окон.
Поднялся на веранду и остановился. Перед ним стояла молодая женщина в черном шелковом платье и смотрела прямо в лицо большими смеющимися глазами.
— Яков Загорулькин? — спросила она и протянула руку. — Я угадала?
— Да. — Яшка поцеловал руку, как его учила Оксана, и успел заметить, что у молодой Френиной тонкие, длинные пальцы, а на безымянном — большой бриллиант.
— А я дочь Френина, по мужу Ветрова, Вера Михайловна.
Яшка молча поклонился, не зная, что делать дальше.
— А почему вы не во фраке? — вдруг спросила Вера Михайловна.
— А у меня его нет, — просто ответил Яшка. — В степи еще я буду ходить во фраке! Мне сеять надо, Вера Михайловна.