Сердце Оксаны забилось, но она умела владеть собой и не выказала своего волнения.
Подойдя ближе, Яшка сказал:
— Бонжур-тужур дорогим землякам с хутора Кундрючевки, — и, сняв охотничье кепи, шутливо раскланялся.
Собака по-чужому обнюхала Оксану, и Яшка крикнул:
— Тубо, Трезор! Куш!
Оксана с любопытством осмотрела его охотничью куртку, высокие сапоги, потрогала болтавшегося на поясе степного орла с распущенными крыльями и пожала плечами.
— Французские слова, этот наряд… Вы и впрямь похожи на тургеневского героя, — сказала она.
Яшка рассмеялся, посмотрел ей в лицо смелыми, жадными глазами. Он не совсем понял, что хотела сказать Оксана, и простодушно ответил:
— Это охотничьи слова, Аксюта. Собаку я у помещика купил, она понимает только по-французски. А я во французском языке разбираюсь не больше, чем наш баран в святом писании.
Все разместились у обрыва скалы, стали громко разговаривать и смеяться, и дед Муха принужден был грозить им, чтоб не шумели и не мешали рыбной ловле.
Яшка чувствовал себя свободно, подшучивал над дедом Мухой, рассказывал чужие и им самим выдуманные охотничьи приключения, и всем было весело.
Внизу, между каменными изгородями, что делили левады, шли к речке девчата. Алена несла на плечах бредень, Настя — болтушки.
Оксана с Леоном и Яшка заторопились спуститься к плесу.
Алена с подругами не в первый раз охотилась за сомом — и все неудачно. В прошлое воскресенье он совсем было уже попался в бредень, да Настя неосторожно угодила хищнику болтушкой по голове, и охота кончилась тем, что сом порвал сетку, едва не утопил девчат и благополучно ускользнул. Однако и это было хорошо: все видели, что сом был сом, а не водяной, как говорили на хуторе. Поймать же его девчатам хотелось уже потому, что никто, сколько ни находилось охотников, не мог его перехитрить и кончалось больше тем, что пропадали сети.
Девчата тихо подошли к пологому берегу, стали разматывать бредень.
Дед Муха только, что подсек седьмого головля и не был намерен этим ограничиться. Поэтому он строго крикнул на противоположную сторону плеса:
— Вас зачем принесло сюда в такую пору?!
Алена знаками начала объяснять ему, чтобы он молчал: ненароком уйдет сом; но дед Муха, знать ничего не желая, шумел:
— Проваливайте отсель, пока я заместо головля крючком не подсек какую! Рыба-алки, едять их мухи, какие.
— Да тише же, дедушка! Сом учует! — вполголоса умоляла его Алена, но дед, повысив голос, угрожающе заворочался на дереве.
— «Со-ом». Велю вам в одночас удаляться отседова, не то я так наловлю вам удилищем, что и сидеть у меня разучитесь! Самое время для удочки — рыба клюет, а их тут лихоманка носит, — возмущался он, забыв, что, по его же правилам, сейчас можно было переговариваться только знаками.
Девчата торопились использовать дорогое время, пока хищник отстаивается в тени пещеры. В прошлый раз они пришли, когда он повернулся головой к выходу, готовясь покинуть свое логово, а тогда взять его невозможно: мордой коснется сетки, и все пропало.
Не став спорить с дедом, они вошли с бреднем в воду, бесшумно миновали поникшую вишню, на которой, как петух на жерди, сидел дед Муха, и, приплыв к обрыву, обогнули сетью пещеру. Потом вогнали в грунт заостренные клячи и замерли в ожидании, по шею стоя в воде.
Настя заработала болтушкой, выгоняя хищника. От ее ударов вода под кручей пенилась, брызги летели во все стороны, глухо булькая, и это окончательно вывело деда Муху из терпения.
— Ах вы, бес бы вас взял со всеми потрохами! — опять зашумел он над головами девчат. — Аленка! Настя! Осатанели девки! — сокрушался он, беспомощно махая руками. Но минуту спустя, видя, что на него не обращают внимания и всерьез обложили пещеру, дед Муха утихомирился и даже с любопытством стал наблюдать, что выйдет из затеи девчат.
Оксана с Леоном сбежали с бугра и направились к деду, Яшка поотстал. От его наблюдательного глаза не ускользнуло, что Оксане он приглянулся, и у него созрел смелый план.
Оксана меж тем подбежала к деду Мухе, заглянула вниз с обрыва.
— Ловят они, дедушка? — спросила она.
Дед Муха поднял на нее недовольные выцветшие глаза и, отвернувшись, сделал вид, что занимается своим делом и больше его ничто не интересует.
— Пошли на ту сторону, — сказал Леон и направился к старой, разрушенной гребле, но Оксана не расслышала и продолжала наблюдать, что делают внизу девчата.