— Пшел! — Нефед Мироныч ударил его сапогом.
Рябко громко взвизгнул и захромал в глубь двора.
— Где ж тебя носило? Это ж беда, как долго человек от церкви шел! — встретила Нефеда Мироныча Дарья Ивановна.
— А ты что за цаца такая, что я должен лететь к тебе сломя голову?
Дарья Ивановна, поняв, что он не в духе, не стала ни о чем спрашивать и только обиженно проговорила:
— Хоть бы на праздник обошелся как человек!
Сняв пиджак, Нефед Мироныч затворился в горнице, выпил стакан водки и, — налив еще полстакана, вышел в переднюю обедать.
Алена, тревожно поглядывая то на него, то на мать, спросила:
— А Яшка где?
— Ну, с праздником! — как в пустой комнате, пробубнил Нефед Мироныч, будто не слыша ее вопроса, и опорожнил стакан.
Молча съели по кусочку яблока с медом, потом четыре ложки окунулись в чашку, зачерпнули борща и, поддерживаемые белыми кусками хлеба, медленно разошлись в разные стороны.
В доме стало так тихо, что было слышно, как звенела над медом пчела.
— Вчера ночью ведьма нашего гусака в ставу задушила, — нарушила молчание Дарья Ивановна. — Снопом прикинулась, сказывают.
— Покропи птицу крещенской водой, а то всю перетаскает, раз наладила, — посоветовала бабка.
Алена отвернулась и кашлянула, чтобы не рассмеяться.
После борща так же молча опорожнили сковородку с жарким. Когда стали есть молочную лапшу, с бабкиной ложки на ситцевую, в черную полоску, кофту упала длинная стежка теста.
— Вы как малое дите все одно, мамаша, — исподлобья взглянув на нее, сказал Нефед Мироныч. — Заляпаетесь всегда, аж тошно глядеть.
Морщинистое лицо бабки побледнело, глаза зло уставились на сына, и она грубым голосом ответила:
— Меня не тошнило, небось, от пеленок твоих. Поди под забор, коли тошнит.
Бросив ложку, она поднялась из-за стола и ушла в землянку, недовольно ворча:
— Тошно глядеть на мать, а? Поганец!
После обеда Нефед Мироныч, не разуваясь, прилег на кровать, скрестив руки на груди.
Прошло несколько минут. Никто не проронил ни слова. Наконец зловеще спокойно Нефед Мироныч спросил у Алены:
— Ты с Левкой гуляешь?
Та зарумянилась и наклонила голову. Теперь ей понятно стало недоброе настроение отца.
Незаметно, запыленный и грязный после работы в панском саду, вошел Яшка. Сняв картуз, он хотел было попросить обедать, но Нефед Мироныч, не обращая на него никакого внимания, снова спросил Алену:
— Давно с ним ночуешь?
— Тю! С дочкой такие разговоры! Тьфу! — с досадой плюнула Дарья Ивановна.
— А ты делай свое дело.
Яшка видел, как стыдливым румянцем запылало лицо Алены, как задрожала в ее руках тарелка, и хотел было вмешаться в разговор, но решил подождать, что будет дальше, и сел на сундук. Ему вспомнился покос дороховской пшеницы, вечер у тетки Агапихи, бесконечные стычки с отцом, и брови его сдвинулись над глазами.
А Нефед Мироныч не спеша, будто это доставляло ему удовольствие, продолжал свой допрос:
— Давно с ним шляешься, у тебя спрашиваю?
Алена переглянулась с Яшкой. Он кивнул ей головой, как бы говоря: «Смелее, не бойся», — и она ответила:
— Я не шляюсь, батя! Гуляем вместе на улице, как и все. С чего вы взяли про это говорить?
— Ну, подумайте, люди добрые! Умом тронулся, — выругалась Дарья Ивановна, злобно посматривая на мужа. — Да чего ты привязался к девке?
— Замолчь! — крикнул Нефед Мироныч и встал так проворно, точно его подкололи шилом.
Глаза Алены заблестели, и она уронила тарелку. Яшка не мог больше молчать. Низким голосом он сказал:
— Чего вы до ней пристали! Мало выпили, что ли?
Нефеду Миронычу, казалось, только этого и надо было. После вчерашнего все в нем кипело против Яшки. Резко повернув к нему красное, потное лицо, он готов был одним взглядом свалить Яшку на пол.
— Ты што, защи-итник?!
— Господи! Да што с тобой сделалось, Мироныч? Собаке печонки отбил, в хату бирюком вошел, а теперь на детей рычит. Да что это за наказание господнее! — заплакала Дарья Ивановна и, сев на лавку, фартуком закрыла лицо.
Яшка встал, поддернув брюки, и некоторое время молчал.
— Мало выпил батя наш, я смотрю.
— Аа-а, батька корить? — Нефед Мироныч хорем изогнулся и схватил сына за руку. — Ты, воряга, казацкий выродок, будешь меня корить? — Он замахнулся и хотел ударить Яшку, но тот успел схватить его за руку.
— Бросьте, батя! До греха дойдем.
— Щенок белогубый! Вор! Ты батьке грозишь? Отцу, сво-о-олочь? — крикнул Нефед Мироныч и левой рукой ударил Яшку в лицо.