О том, что он меня тогда достал своими претензиями, и я тихо злорадствовала, наблюдая за тем, как Шишка его гоняет — говорить не стала. Мало ли… Обидится еще… Мужики — народ ранимый.
— Какие дружеские отношения?! Я же говорю, она — чудовище!
— Погладить хочешь? — преданно улыбаясь, поднесла Шишку чуть ближе.
Та сразу приподнялась и заурчала, а Антон отшатнулся в сторону:
— Нет, спасибо! Переодевайся и пошли, — скомандовал сердито, а потом, пытаясь сохранить грозный вид брутального мачо, с угрозой добавил, — А то я передумаю, и вообще никуда не пойдем!
— Конечно, милый, как скажешь, — хитро подмигнула и ушла к себе в комнату, унося с собой Шишку и радуясь тому, что Антом следом за мной не сунется. Не посмеет. Потому что у кого-то есть сторожевая собака, а у меня — сторожевая Шишка. Она меня в обиду н даст!
Антон пусть пока посидит в гордом одиночестве, подумает о своем поведении. Может проникнется. И вообще, пора уже ставить мальчика на место, а то заигрался в начальника. Он мне не муж, чтобы диктовать свои условия.
— Красавица ты моя, — положила кошечку на кровать и почесала шоколадное пузо.
Она тут же выгнулась, замурчала и податливо прижалась к рукам. Дома, с членами семьи — самое ласковое создание на свете, а вот чужих терпеть не могла. Хоть ты тресни. Тому же Антону от нее постоянно доставалось: то руки издерет, то ноги покусает, то ботинки его облюбует в качестве туалета.
Шишка, одним словом.
Обожаю ее.
Лениво моргая янтарно-золотистыми глазами, она наблюдала за тем, как я переодеваюсь.
— Ну как? — спросила у нее, — достаточно скромно?
Она крайне одобрительно зевнула и начала месить одеяло, сжимая по очереди то одну лапку, то другую.
Ну, раз Шишка дала добро, то все здорово, можно идти.
Я еще раз покрутилась перед зеркалом, удовлетворенно подмигнула самой себе и вышла из комнаты.
Хотел, чтобы переоделась? Пожалуйста. Потом никаких претензий.
— Вот теперь совсем другое дело! — довольным, я бы даже сказала — самодовольным, тоном произнес этот собственник, пройдясь взглядом по темным брючкам и черной блузке с американской проймой, поверх которой я накинула легкую джинсовую курточку.
Да-да, милый. Совсем другое. Тебе понравится.
Сегодня наша компания почти в полном составе. Не хватало только Аленки — родители все-таки победили и забрали ее на семейный ужин к Магницким. Бедная, так и придется ей терпеть присутствие «женишка».
Что это за дикость такая? Она же терпеть его не может! Зачем настаивать? Наверное, мне этого никогда не понять. Все-таки у богатых свои причуды.
— Даш, ты чего все в куртке сидишь? — поинтересовался Антон, спустя некоторое время, — тут жарко. Сопреешь. Давай сюда.
— Пожалуйста, — стащила курточку и отдала ему, еле сдерживая улыбку.
Антон по-джентельменски забрал ее и положил на сиденье рядом с собой.
— Ну а теперь, идем танцевать! — бодро предложил кто-то из девчонок.
Конечно же, я только за.
— Антон, ты идешь?
— Дашунь, ты же знаешь, я не танцую, — ожидаемо ответил он.
— Как знаешь! — с легким разочарованием кивнула и, развернувшись на пятках, направилась следом за остальными.
В тот же миг раздался гневный голос Тихонова:
— Даша!
Едва сдерживая улыбку и наивно хлопая глазами, я развернулась к нему:
— Да?
— Это что такое? — подскочил ко мне и рывком развернул к себе спиной.
— Что? — я опять сама невинность.
— Ты сзади голая! Вообще.
— Не преувеличивай, Антош. Там завязочки есть. Бантик.
— Завязочки?! Бантик?! Я же просил тебя!
— Твою просьбу я выполнила. Переоделась. Так? Так!
— Я просил надеть что-то поскромнее.
— Милый, ты говорил, что не должно быть выреза до самой груди. Его и нет. Про спину не прозвучало ни слова, — одарила его очаровательной улыбкой и мимолетно поцеловала в губы, — все, я танцевать!
— Даша, стой, — схватил меня за руку, — я тебя не пушу!
— Антон, — на меня внезапно нахлынула усталость, тоска зеленая от всей этой ерунды, — заканчивай со своей ревностью. Мы или вместе и доверяем друг другу, или расходимся. Решать тебе, а сейчас извини, меня ждут.
Холодно кивнув своему излишне ревнивому парню, я направилась к остальным, чувствуя сердитый взгляд между лопаток. Ничего, пусть побесится, подумает. Может, поймет, что доверие в отношениях — главное. Если его нет, то не стоит и мучиться.
Внутри червоточинкой сидела неприятная мысль. Что если психанет? Что если решит разойтись? У нас в последнее время и так все напряженно, на грани. Что если захочет поставить точку?