Первым тащил свои нарты Чалык. Он прокладывал дорогу для других. Тем, кто шёл за ним, было немного легче. Шли неторопливо, стараясь держать один ритм, чтобы не уставать зря. Нюнням тащил свои нарты вместе с Чуром. Для собаки была привязана специальная лямка. Пёс старательно работал, изредка поглядывая на хозяина. Через некоторое время Нюнням опередил брата, давая тому возможность отдохнуть. За ними шёл Шалгу, последней тянула свой груз Кутега. На её нартах сидели дети, укутанные в оленьи шкуры. Когда солнце перевалило за полдень, путники остановились отдохнуть и пообедать. Весело потрескивал костёр, мальчишки сидели на нартах, протягивая руки к огню. В котле варился чай. Рассевшись у костра, люди обедали лепёшками и кусками мяса, разогретого на костре. Мясо было сварено и заморожено специально для перехода. Некогда долго засиживаться, короткие зимой дни, надо успеть пройти большое расстояние. Не только добраться до места, но и успеть поставить чум. Место для чума известно, не первый раз идут.
Уже смеркалось, когда все дружно стали ставить чум. Здесь были заготовленные заранее дрова, в дневном переходе во все стороны стояли ловушки, ждавшие своего часа с прошлого года. Уставшие, но довольные, путники поужинали при свете огня в чуме, закурили трубки.
— Чалык, пойдёшь завтра один на запад, ты знаешь, где находятся кулёмы и плашки. Надо подстрелить какую-нибудь птицу, чтобы сделать приманки. Лучше, конечно, глухаря. Мясо будет на котёл. А мы с Нюннямом пойдем в другую сторону. Я ему покажу остальные ловушки. Остановимся здесь на пять дней. Участок большой, добычи должно быть много.
— Хорошо, отец, — кивнул Чалык.
Он почти всегда охотился один со своей собакой. Первый день был не очень добрым. По глубокому снегу собака не бегает. Медленно продвигаясь на лыжах, охотники вслушивались в шум леса, определяя, где цокает белка, наблюдая, где упадёт снег с ветки. Он просто так не падает. Нюнням тащил за собой нарту с черканами, съёмными самоловами, просматривали старые ловушки, настораживали кулёмы на глухариные перья со шкурой.
День прошёл не впустую, но особой добычи не принёс. Добыли пять белок на двоих. Зато прошли по старому путику и насторожили много кулём, плашек и черканов. Первый день обычно уходил на это. Чалык тоже пришёл с парой белок.
— Поставил ловушки? — спросил Шалгу.
— Поставил, насторожил. Белка есть, и собольи следы встречал. Но гоняться не стал там, рядом насторожил кулёмку.
— Верно. Главное, побольше ловушек настроить. Кутега, а твои «охотники» чего добыли? — спросил Шалгу, кивая на внуков.
— Пока ничего не добыли, но охотятся за глухариной головой в котле. Гляди, что котёл перевернут.
— Значит, не пропадут, — сделал вывод Шалгу.
Второй день оказался совсем неплохим. Почти все ловушки сработали. Попалось полтора десятка белок и три соболя. Несколько ловушек оказались пусты, хотя и сработали. И по следу было видно, что зверёк приходил.
— Смотри, — сказал он сыну, — ты не совсем верно ставишь сторожок.
Шалгу показал свои хитрости в насторожке кулём.
— Надо настораживать потоньше, загораживать от случайного прикосновения или порыва ветра. Тогда зверёк не успеет увернуться.
— Ты же видел, как я вчера ставил ловушки, почему не поправил?
— Хотел, чтобы ты посмотрел. Когда увидишь, лучше запомнишь. Ты посмотри, все мои ловушки сработали удачно, а у тебя три пустые. В те попались потому, что зверёк не пуганый, а в этой опытные зверьки украли наживку и не попались. Ничего, ты не обижайся, добудем мы этих соболей. Человек хитрее зверя.
Чалык тоже пришёл с хорошей добычей. Принёс ещё и зайца, неосторожно попавшегося на пути охотника. Настроение в чуме стало повеселее.
— Поймал вчерашнего соболя? — спросил Шалгу.
— Поймал. — Чалык вытащил зверька и показал отцу.