— Правильно! — поддержал Ефим. — Выспаться и днем успеем. А ночью надо переправиться через реку, она ведь судоходна, там теперь немцы хозяйничают.
— Ну что ж, тогда возвращаемся в лодки, — сказал Михаил. — Володя, сколько километров по этой речушке до Березины?
— Не больше пяти.
— В путь, товарищи!
Трое рабочих в старом, грязном рванье, стоя на платформе, сгружали дрова. Это дрова для самого ландвирта Вайсса. Сухие, березовые.
Вайсс любит, чтоб по вечерам в камине весело горели березовые дрова. Именно березовые. Когда староста посылал своего хозяйственника в лес, он строго-настрого приказал: «Только березовых». Хозяйственник не дурак, сам он в лес не поехал, в лапы к партизанам. Он пошел на станцию, где постоянно околачивались «шабашники» — деревенские мужики, ищущие случайного заработка на погрузке или разгрузке. Нашел троих, на вид самых голодных. Один черномазый, с бритой головой, синей, словно облитой ежевичным соком. Двое других тоже низко стрижены. Сразу видать, что все из бывших советских заключенных. Да это все равно, кем они были раньше. Важно, что аусвайсы в порядке и запросили недорого — по четвертинке постного масла и горсточке соли.
Соль стала теперь на вес золота. Это особенно хорошо знали сами «шабашники». Сработали они неожиданно для старосты быстро и ловко. Договорились сделать все за два дня. А управились за один. Да и дрова какие! Звенят, словно стеклянные!
Видя, что дело идет хорошо, староста отдал рабочим часть их заработка — масло. И ушел, пообещав соль принести утром, когда перевезут дрова.
Наниматель ушел. А рабочие поднажали и в несколько минут очистили платформу от дров.
И как только спрыгнули на землю, к ним подбежал сцепщик.
— Беда, ребята! Уходите! Идет эшелон эсэсовцев. На станции не должно быть ни души.
— А как же наша платформа? — возмутился синеголовый. — Сумеешь ты ее перегнать куда надо?
— Но ведь авиабомбы станут выгружать только когда совсем стемнеет. Эсэсовцы к тому времени уедут.
— А вдруг не уедут?
— Все равно перегоню, если не к самому пакгаузу, то в тот тупик, где стоят еще не разгруженные вагоны с авиабомбами.
Целую неделю «шабашники» околачивались возле станции, добивались «заработка». А на самом деле искали железнодорожника, который согласился бы помочь в их деле. И вот нашелся этот сцепщик, Иван Сирота, оказавшийся и на самом деле круглым сиротой. Жена перед самой войной повезла больного сынишку в Москву на лечение, да так неизвестно где и застряла. Сам Иван был тяжело ранен в первые дни войны, но сумел избежать плена и добраться до дому, надеясь, что и жена как-нибудь все-таки вернется в родные края, потому-то он и устроился на работу на прежнем месте. А теперь, когда уже дело дошло до зимы, то куда ж пойдешь. Решил тут и зимовать. Фашистов Иван ненавидел лютой ненавистью. И очень обрадовался предложению партизан, переодетых «шабашниками», устроить немцам фейерверк. Взялся-то он за это дело искренне, от всей души. Но партизаны все время боялись, что Иван испугается, смалодушничает и если не предаст, то в последний момент откажется от опасной затеи. Поэтому, когда он сообщил о прибытии эшелона с эсэсовцами, партизаны задумались. Особенно приуныл синеголовый, которым был Михаил Черный, не пожалевший для новой роли даже своей завидной шевелюры. Однако, подумав, он твердо сказал:
— Я останусь перекладывать дрова. Ребята уйдут.
— Что вы! — отмахнулся Иван. — Перед приходом поезда станцию окружат полицейские и всех прогонят. А ко мне приставят шпика. Как грех за душой, будет бродить за мной везде, пока не уйдет эшелон. Так уже было не раз. К счастью, он ничего не понимает в моей работе и ни во что не вмешивается. Я куда хочу, туда и загоню ваш вагон. — И, приблизившись к Михаилу, Сирота тихо добавил: — В случае чего я его ключом по башке, и был таков. Мне ведь надо как-то добыть оружие, если пойду к вам.
— Об оружии не заботься, — ответил Михаил. — Все тебе будет, если дело с нашей платформой не сорвешь.
В это время на путях показались трое полицейских. Один из них направлялся прямо к ним.
Сцепщик сделал вид, что он просто проходил мимо рабочих, сгружавших дрова, и удаляясь, бросил через плечо:
— Не бойтесь, ровно в десять ваша платформа будет стоять там, где надо!
«Шабашники» продолжали курить, сидя на дровах, будто бы и не замечали решительно приближавшегося полицая. А тот еще издали крикнул:
— Кончили разгружать? Марш отсюда! Быстро!