Забота о прошлом имеет в Китае давние традиции. Как и сегодня, императоры и короли нанимали официальных писцов для написания авторизованных историй. Но существовали и неофициальные историки. Они писали книги, известные под красноречивым названием "еши", что буквально означает "дикая" история. Сегодня более распространен термин "минцзянь лиши", или "низовая история", - нечто сродни тому, что в других странах называют контр-историей. Я использую все эти термины, но тяготею к "подпольной истории", потому что она отражает асимметричную борьбу между немногими, часто осажденными гражданами, противостоящими подавляюще сильному государству.
Китайских историков-подпольщиков вдохновляет еще одна идея традиционной китайской культуры - цзяньху. Этот термин буквально означает "реки и озера" и относится к нетронутому миру за пределами судов и торговых центров. В древности эти районы служили убежищем для бандитов, разбойников и других людей, которые жили вне закона, но чья жизнь была подчинена строгим кодексам чести. Цзянху может означать анархическую вольницу, но чаще вызывает в памяти мир заклятых братьев и сестер, приверженных праведности и справедливости.
Историки Цзянху существовали с самого начала существования Народной Республики, но в последние годы приобрели решающее значение. Первые пятьдесят лет коммунистического правления они были изолированными людьми. Их статьи, произведения искусства и книги быстро изымались органами безопасности. Мало кто даже знал об их существовании.
Но за последние два десятилетия подпольные историки объединились в общенациональную сеть, которая пережила множество репрессий. С помощью цифровых технологий, таких как журналы и книги в формате PDF, загружаемые видеоролики и другие творческие способы обхода цензуры, они создали легко распространяемые работы, которые бросают вызов обелению истории, проводимому Коммунистической партией. Эти технологии и уловки позволили китайским контр-историкам противостоять сильному правительственному давлению. Многие из них работают в тишине и уединении, когда сталкиваются с подавлением, но вступают в публичную борьбу, когда правительство подавляет массовые беспорядки, как, например, во время блокировки Ковида в 2020-2022 годах.
Возможно, не менее важно и то, что цифровые технологии позволили молодым китайцам заново открыть для себя род единомышленников, тянущийся еще со времен предыстории Народной Республики. Книги, которые раньше были доступны только в зарубежных научных библиотеках, теперь легко распространяются. Истории героических борцов сопротивления запечатлены в фильмах, которые распространяются тайком. Такие табуированные темы, как убийство сотен тысяч мелких землевладельцев в первые годы существования Народной Республики, раскрываются в глубоко проработанной исторической беллетристике. Художественные произведения заполняют визуальные пробелы в исторических архивах, подвергшихся жесткой цензуре. Если раньше критически мыслящие люди в Китае чувствовали себя одинокими, то теперь их объединяет мощная коллективная память о том, как китайский народ противостоял авторитарному правлению. Это, возможно, больше, чем что-либо другое, вдохновляет их на волну за волной, несмотря на жесткие меры пресечения и изоляции.
В этой книге рассказывается о росте подпольного исторического движения в Китае за последние двадцать лет, его неизменном значении в период правления Си Цзиньпина и его последствиях для будущего Китая.
После учебы в Китае в 1984-1985 годах и работы корреспондентом газеты в 1994-2001 годах я вернулся в Пекин в 2008-2020 годах, сосредоточившись на журналистике и книгах более длительного формата. Я навещал историков-подпольщиков дома и на местах. Я читал их книги, смотрел их фильмы и следил за их сражениями в социальных сетях. Я видел, как сужаются их возможности для действий. Часто казалось, что они просто выживают, но когда вспыхивали протесты, они быстро присоединялись к общественным движениям и влияли на них. Я понял, что это история не просто выживания, а активного сопротивления.
Мне показалось наиболее разумным, чтобы этот рассказ разворачивался в трех плоскостях. Первая - географическое пространство Китая. Это позволяет нам проследить, как медленно смещается центр тяжести китайского контр-исторического движения: от колыбели революции на северо-западе Китая к его культурному центру, от его дуги на юг к Гонконгу, а в последние годы - к использованию зарубежных союзников и цифровых платформ.
Этому перемещению в пространстве соответствует смещение во времени: от прошлого к настоящему и будущему. Эти три эпохи составляют три основных раздела данной книги. В первой части, действие которой происходит в основном на северо-западе Китая, мы сосредоточиваемся на основании Коммунистической партии и первых годах ее руководства Китаем - времени интенсивного насилия, оставившего глубокие шрамы на национальной психике. Во второй части, в настоящем, мы видим, как в течение первого десятилетия правления Си Цзиньпина предпринимались попытки бросить вызов господству коммунистической партии в истории. А в третьем разделе, будущем, мы видим такие события, как восстания в Гонконге и регионах проживания этнических меньшинств, а также протесты Ковида в 2020-х годах, которые указывают на будущие тенденции и потенциал политических изменений.