Аслан достал из кармана золотые часы и предложил их проводнику.
— Вы столь любезны, г. секретарь, что мне хотелось бы оставить вам что-нибудь на память.
Проводник отказался от подарка или, точнее, показал вид, что отказывается.
— Благодарю за ваше внимание, но мне неудобно лишать вас часов, столь необходимых во время путешествий.
— Вы правы, — возразил Аслан, — но согласитесь, что золотые часы большая приманка для грабителей, и мне желательно освободиться от них; у меня имеются еще серебряные. Не откажите принять, г. секретарь.
Секретарь принял с благодарностью. Ему не впервые приходилось получать «пешкеш»[55] за услуги. Если б ему не предложили, то он, наверное, не постыдился бы сам потребовать.
Но меня поразило другое обстоятельство. Правда, наградить секретаря было необходимо, хотя бы из уважения к пашé, предоставившему нам в качестве проводника одного из самых близких лиц, но одаривают, обыкновенно, когда услуги уже выполнены. Почему же поторопился Аслан? Быть может потому, что, получив подарок заранее, проводник с большим рвением станет выполнять возложенную на него обязанность.
Проводник положил часы в карман жилета и долго размышлял, куда красивей заложить цепочку, справа или слева. Он обратился ко мне за советом, я высказал свое мнение. Тем временем Аслан поднялся на вершину одной из башен и со страшной высоты долго молча и грустно озирал окрестности. Лицо его было бледно, глаза лихорадочно горели, губы дрожали — он был, видимо, в страшном смятении. Изумленный смотрел я на него…
Мы спустились вниз по тем же, стертым от времени, каменным ступеням, выдолбленным, по словам Аслана, по приказу Гагика Арцруни.
Внизу нас ожидали гавазы. Мы сели на лошадей и направились к развалинам крепости Топрак-Кале. Чудная панорама открылась пред нами, когда мы выехали из города, справа утопающие в зелени Айгестан и Варагские горы с живописным монастырем, слева сверкало, словно бирюзовое зеркало, озеро Ван. Это овальное зеркало находилось в великолепной оправе, опоясавшей его живописные берега мягкими волнистыми складками гор: Артос, Аркос, Сипан, Небровт и Гркур. Огромный бассейн воды был крепко стиснут в их могучих объятиях.
Казалось, памятники язычества и христианства соревнуются меж собой. С одной стороны, печальные развалины заброшенных капищ и роскошные постройки с клинообразными надписями свидетельствуют о глубокой языческой старине, с другой — множество храмов и монастырей, в которых по настоящее время пребывает многочисленное духовенство.
Наконец, мы достигли Топрак-Кале. Ее называют также Акрну-Кар или Змп-Змп Магара. Из тех наименований ни одно не является старинным: они сравнительно позднего происхождения. Как называлась крепость в древности — история умалчивает. Некогда она была большим городом, а теперь, исчезла под земляными холмами, почему турки и называют ее Топрак-Кале, т. е. земляная крепость. Быть может, этот исчезнувший город был именно тем заколдованным «Медным градом», печальная память о коем сохранилась до наших дней в преданиях Вана. Злая колдунья весь город со стенами, домами и населением превратила в неподвижную медь. Эта легенда, по словам Аслана, показывает, что развалины относятся к медному веку. Проводник подтвердил предположение Аслана, заявив, что здесь были найдены разнообразные медные украшения, медное оружие, медная домашняя утварь и даже медные люди…
Развалины и могильники воскрешают в моем воображении жизнь в прошлом: когда-то жили люди, работали, с течением времени умирали, оставив после себя живые памятники. Глядя на могилы предков, человек с особой гордостью убеждается, что они были лучшими людьми своей эпохи. Даже во прахе могил сохранилось их былое величие, вызывающее бодрость и чувство гордости в сердцах людей грядущих поколений! Из пыли развалин возникает цемент, связующий сердца современников с сердцами предков.
В горе Топрак-Кале имеются так же, как и в крепости Шамирам, пещеры, подземные ходы, вырытые в самых твердых скалах. Мы вошли в одну из таких пещер — Змп-Змп Магара, т. е. звучащая пещера. Самый тихий звук отдается здесь гремящим эхом. В скале открывается широкая расщелина, спускающаяся сотней каменных ступеней в глубь горы. Два просвета, выдолбленных в камне, бросают сверху тусклый свет в эту подземную яму. У последних ступеней открывается широкая четырехугольная пещера; особый коридор ведет в недра земли, но где он кончается — бог весть. Проводник опять стал рассказывать о подземных палатах. О том же повествовало народное предание. Озираясь вокруг себя, я готов был верить, что здесь действительно существовал подземный мир.