— А ты умеешь плавать?
— Нет.
— Когда через несколько минут лодка погрузится в воду, хватайся за мой пояс, — невозмутимо проговорил он.
Я содрогнулся от ужаса.
А лодочник продолжал спокойно стоять, упершись ногой в край лодки, словно тяжестью увесистой ноги своей старался сохранить равновесие судна. А лодка, как старая деревянная посудина, вздымалась под разъяренными волнами. Горячий ветер с юга, пронесшись над знойными пустынями Месопотамии, освеженный на вершинах горного хребта Тавра, — этот вестник Торя и бед все свирепел, яростно сгибал тонкую жердь, на которой шумно трепыхался черно-красный флаг Берзен-оглы.
— Дай мне весло, ты устал, — сказал он Аслану, — а ты, юнец, не сиди без дела: возьми ковш и черпай воду из лодки.
Я схватил ковш и стал выбрасывать воду, которая все стремительнее лилась в лодку.
Солнце совершенно скрылось за тучами. Туман, сгущаясь и расширяясь, охватил весь горизонт. На расстоянии нескольких шагов ничего не было видно. Остров скрылся из глаз… Дождь усиливался. Сверху лились потоки, под нами бурлило озеро…
Изредка доносились до нас слабые звуки колокола, заглушаемые ревом ветра… Этот заунывный звон был знаком мне: я слышал его во время похорон.
Он производил на меня гнетущее впечатление. Неужели скоро пробьет час и нашей кончины, разверзнется водяная бездна и поглотит нас?..
Аслан был погружен в думы. Лодочник отчаянно боролся с разъяренными волнами. Я замер от ужаса.
— Что это за колокольный звон? — спросил Аслан.
— Там, на острове молятся. В сильную бурю монахи обыкновенно выходят на берег и совершают крестный ход.
— Стало быть, мы находимся недалеко от острова?
— Да, недалеко.
Я немного успокоился.
Необходимо было выбросить в воду все тяжелые вещи. Лодочник швырнул за борт корзину с фруктами, предназначенную для монахов. Груши, яблоки, несколько секунд покачивались на гребнях волн и быстро исчезали. Пришлось выбросить весь запас хлеба, уложенный для нас Цовик на дно лодки. Аслан швырнул в море полученную от его преосвященства в знак памяти «госпожу» из слоновой кости.
По глупости и я выбросил в воду деревянный ковш.
— Эх ты, дурья голова, — смеясь заметил лодочник.
Каждую минуту мы ждали, что вот-вот пойдем ко дну.
Но вот мы очутились между островом и береговым выступом.
— Ну, теперь опасность миновала, — молвил лодочник.
— Наоборот, — ответил Аслан, — теперь-то и грозит главная беда.
— Как так?
— Ветер дует с запада и гонит нас на восток к берегу, волны понесут лодку на прибрежные скалы и разобьют в щепы.
— Как бы не так… Я не допущу…
И он предложил добраться до острова вплавь.
— Я не намерен явиться в монастырь, как мокрая курица, — ответил Аслан.
— Иного выхода нет.
— Есть.
— Лодка через несколько минут вместе с нами разобьется о скалы…
— Но если будем плыть в этом направлении — не разобьется.
— Там водоворот…
— Он и спасет нас.
— Вы убеждены?
— Как дважды два четыре.
— Попробуем.
Теория и опыт вступили в соревнование. Аслан пришел к такому выводу, следя за направлением волн и ветра. Лодочник, основываясь на опыте, настаивал на противоположном — он вновь предложил оставить лодку и вплавь добраться до острова. Опасность была велика.
Лодочник замолчал, он не имел склонности к теоретическим спорам.
Вдруг он бросился в воду, держа в руках конец длинной бечевы, привязанной к лодке, и сразу погрузился в воду, как тяжелый якорь, который, опустившись на дно, удерживает судно в бушующем море.
«Он погиб», — подумал я, объятый страхом, но вскоре он показался на поверхности и поплыл к острову, таща за собой лодку.
Аслан опешил.
Сквозь туман я различал очертания острова, черные фигуры монахов, вздымавших руки к небу.
Несколько раз волны, с неимоверной силой устремляясь на лодку, готовы были унести нас, как перышко. Я инстинктивно схватился за жердь флага. Аслан рассмеялся.
— Не бойся, — сказал он, — остров близок!
— Усилия Берзен-оглы пропали даром, — вдруг перебил себя Аслан, и на его лице отразилось необычное для него волненье. — Бечева лопнула…
Что произошло после этого — я и по сию пору не могу ясно себе представить. Смутно помню лишь, что волны вновь разбушевались и я, словно во сне, почувствовал, что под ногами нет лодки, что я погрузился в воду. Волны бросали меня из стороны в сторону, я то опускался на дно, то всплывал на поверхность; какая-то невидимая сила поддерживала меня. Долго мы носились по водной стихии, но невидимая сила не отпускала меня.