Но как обрадовалась Гюбби, увидя нас! Я не мог забыть ее милой улыбки на смуглом, загоревшем лице. Почему она была так плохо одета? Где ее пестрое платьице, в котором я встретил ее в праздник богородицы? Бедная девочка! Как тяжело отразилась на ней скитальческая жизнь. Одежда совершенно износилась, обтрепались и лапотки на босых ногах. Без сомненья, они шли издалека.
Старуха на этот раз показалась мне более строгой и даже сердитой. Ведь не могли же шалуны так возмутить ее. Тут, наверное, кроется иная причина. Я знал ее всегда грустной, даже скорбной, но гневной — никогда… У нее на сердце, должно быть, гнетущее горе, горькая обида, которая терзала ее. Еще с того дня, как я увидел ее на арабском минарете среди развалин, она произвела на меня очень тяжелое впечатление: я сочувствовал ей, готов был разделить ее горести, если б она открыла тайны сердца. Что ее угнетало? Почему она вела бродячую жизнь и, как тень, неотступно следовала за Асланом и его друзьями?
Мы разгуливали по саду. Мастер Фанос всё расспрашивал о монастыре, о пустынниках, Аслан не сводил глаз с волшебной палочки, походившей на черную змею; из-под черной краски ясно выделялись голова, глаза, рот и язык. Едва ли Гюбби сама сделала такую красивую вещицу.
— Что это такое? — спросил Фанос, заинтересовавшись палочкой. — Верно, жезл пророка Моисея… Не монахи ли поднесли вам?
— Нет, я купил ее у какой-то цыганочки.
— У той, что ходит со старухой?
— Да, у нее.
— Странная девочка! Полчаса назад она была у нас во дворе. Соседки окружили ее, и она гадала нм. Удивительно находчивая девочка…
— А вам она гадала?
— Я попросил погадать, она посмотрела на меня и сказала: «Вы недоверчиво относитесь к дочери духов — она не может погадать!» — Она называла себя дочерью духов!
— Вы действительно не верите гаданиям?
— Ну, конечно. Но удивительно, откуда она узнала, что я не верю?
Мастера Фаноса позвали в мастерскую. Мы отправились в отведенную нам комнату. Аслан запер за собою дверь, подошел к окну и стал рассматривать внимательно волшебную палочку. Затем он осторожно нажал головку змеи, головка легко отделилась, и Аслан вытащил из середины длинную свернутую бумажку, покрытую сверху донизу условными знаками, похожими на те таинственные письмена, которые женщины покупают у ворожей, прячут их в маленькие серебряные трубочки и вешают себе на шею, а мужчины вкладывают в посохи перед отправлением в далекий путь.
По-видимому, вложенная в волшебную палочку бумажка Гюбби не обещала ничего хорошего: прочитав ее, Аслан совершенно переменился в лице, побледнел и сейчас же сжёг на огне.
— Нас предали, — промолвил он взволнованно.
Я перепугался. Аслан успокоил меня:
— Не бойся, я ждал этого.
— Необходимо, насколько возможно, скорее убраться отсюда, — сказал я.
— Ни в коем случае, — возразил Аслан. — Наше исчезновение возбудит еще больше подозрений.
— Но нас могут арестовать?
— Не думаю. Необходимо только сегодня же повидаться с одним лицом.
Первый случай, когда Аслан сообщил мне тайну: вероятно с целью, чтоб я был осторожней. Мастеру Фаносу он не сказал ни слова. По-видимому, эти люди осведомляли знакомых и даже друзей лишь в той мере, в какой необходимо было, всё остальное хранили в тайне.
В тот день Аслан не выходил из дому, уединившись в своей комнате, он писал. Не желая ему мешать, я отправился в сад, растянулся на зеленой травке под сливовым деревом и заснул. Проснувшись, я вернулся в комнату. Аслан только что кончил писать.
Вечером он спросил мастера Фаноса:
— У вас в городе, кажется, проживает купец, армянин из Мосула?
— Вы спрашиваете про ходжа Тороса, торгующего сафьяном[71]?
— Да, про него. А где могу видеть его?
— В кофейне дяди Теоса. Он каждый вечер там бывает. А на что он вам?
— У меня к нему рекомендательное письмо. Хочу попросить его, чтоб отправил меня с надежным караваном в Мосул.
— А скоро ли собираетесь ехать?
— Может быть, через несколько дней. Но необходимо заранее поставить его в известность, чтоб нанял вьючных мулов.
Кофейня дяди Теоса находилась не в Айгестане, а в городе. Фанос подробно объяснил, как пройти туда, и добавил, что если мосульского торговца кожами там не окажется, достаточно сказать хозяину кофейни — он очень хороший человек — и его немедленно вызовут из соседней гостиницы, где он проживает.
71
Сафьян — козья или овечья кожа, особо тонкой и мягкой выделки, окрашенная в яркий цвет. Сафьян использовался для производства переплётов и сапог. —