— Очень просто, — ответил Аслан и рассказал историю раскрытия тайны, которая сильно заинтересовала меня, но, вместе с тем, ввергла в крайнее смущение.
Читатель, помнишь ли ты ту обворожительную ночь в праздник богоматери в монастыре, когда я и красавица Маро, предавались сладостной беседе у входа в палатку? Кругом в лагере богомольцев царила глубокая тишина. Вдруг вдали послышались звуки чудной песни… «Это поет схимник», — произнесла Маро. «Схимника» я встретил днем в овраге у «Катнахбюр»[84], а ночью — в палатке моего дяди Петроса, беседовавшим с тер Тодиком. О чем они совещались, я не мог узнать. Я заинтересовался таинственным «схимником». Каково же было мое изумление, когда Маро сообщила мне, что это Аслан. Под видом схимника он бродил в окрестностях монастыря, среди богомольцев. Мы долго говорили о нем, но слишком неосторожно: в палатке подслушивала нас старуха Хатун, а мы думали, что она спит. Припомни, читатель, страшные угрозы разгневанной Маро по адресу моего дяди Петроса, тер Тодика и их единомышленников, припомни и то, как потом я и Маро отправились ночью к переодетому схимнику в пещеру на берег озера и провели у него всю ночь. Все это вызвало в голове наивной старой Хатун различные подозрения; тем более, что она давно косилась на мои взаимоотношения с Маро. Хатун была фанатична; она была из числа тех верующих женщин, которые полагают, что необходимо сообщать священнику обо всем. В данном случае она имела более серьезное основание передать слышанное во время нашей ночной беседы тер Тодику, потому что угрозы Маро относились, главным образом, к священнику, и набожная старуха сочла своим долгом предупредить его. Тер Тодик, как известно, принадлежал к типу людей, способных «с мутной воды пенки снимать», то есть он умел извлекать выгоду из самого ничтожного обстоятельства. Старуха же сообщила ему очень много важного. Тер Тодик вытряс из наивной головы старухи все, что было ей известно о домике охотника и о его посетителях. Затем, из чувства злобы и мести, он решил наказать Аслана и друзей его — их деятельность была не по душе Тодику и его единомышленникам: тотчас же сообщил он обо всем моему дяде Петросу и о. Карапету, затем Шериф-беку, находившемуся в монастыре богоматери, И вот вчетвером они состряпали донос губернатору-паше.
— Теперь, я думаю, понятно вам, откуда узнали нашу тайну о. Карапет и его единомышленники, — закончил рассказ Аслан.
Я сгорал от стыда. Нашим неосторожным разговором я и Маро выдали Аслана.
Аслан заметил мое смущение и стал успокаивать меня:
— Не тужи, все пройдет.
Телли-Хатун интересовалась, откуда и как стали известны подробности дела Аслану.
— На днях я получил письмо, — заявил Аслан.
Тут я вспомнил о встрече с Сусанной и Гюбби в Айгестане и о волшебной палочке с таинственным письмом внутри.
— Выходит, что ты раньше меня знал о предательстве, и я не оказала тебе особенной услуги, выкрав письмо паши?
— Ты обязала меня очень, — ответил Аслан.
Телли-Хатун улыбнулась.
— Но меня очень интересует, откуда могли быть известны автору твоего письма все подробности, рассказанные тобой о ночной беседе Фархата и Маро у входа в палатку, об исповеди бабушки Хатун, о предательстве священника и его единомышленников.
— Все сведения сообщила автору письма сама Маро. Когда тер Тодик устроил у себя на дому совещание с о. Карапетом, старшиной Петросом и курдским беком, их разговор подслушала дочь священника, прелестная Сона, и передала Маро, а Маро — моему корреспонденту. Видите, госпожа, и в данном случае женщина сыграла немаловажную роль.
— А про исповедь старухи священнику?
— Сама старуха рассказала Маро. Мне пишут, что бедняжка без конца плачет, узнав, что ее исповедь наделала так много вреда.
— Маро и Сона! — повторила Телли-Хатун с особой восторженностью, — две прозелитки, готовые служить благому делу. Как бы мне хотелось повидать их!
— Способные и одаренные девушки! Из них выйдет толк, — ответил Аслан.
Как мне было лестно слышать похвалы по адресу Маро и Сона!.. Обе девушки оставили в моем сердце неизгладимое впечатление. Разговор вновь коснулся доноса.
— Но мне все же остается непонятным, в чем кроется причина подобных предательств? — спросила Телли-Хатун. Отец Егише, хранивший до тех пор молчание, ответил:
— Если б ты была знакома с историей нашего народа, тебе было бы все понятно, дорогая сестра. Прискорбно наше прошлое, а настоящее — лишь его продолжение! Армян иногда сравнивают с евреями Но евреи сплочены. Например: в Афганистане, Белуджистане или в глухих уголках Бухары несколько еврейских семейств, издавна проживающих там, благоденствуют, растут и размножаются, потому что очень тесно связаны друг с другом. У армян не так. Где два армянских дома — там четыре партии. Распри и разногласия еще в давние времена разъедали, словно моль, наш народ по наследству передались и нам, они истощают наш национальный организм. Можно привести сотни примеров из нашей истории, когда персы, греки, арабы, сельджуки и другие монгольские племена заливали Армению кровью и всё предавали огню, пользуясь нашими междоусобицами.