Прелюбопытное зрелище: слуга держит в руках наргиле, а конец длинной, извивающейся наподобие змеи кожаной трубки находится во рту у господина; мулы идут, а он безмятежно сидит, будто у себя дома, и с наслаждением тянет дым кальяна[102].
С караваном ехала и группа цыган с обезьянами, юными плясунами и плясуньями. Заботливые хозяева посадили их на осликов, а сами шли пешком. В течение всего пути они пели, смеялись, отпускали остроты, служили центром всеобщего внимания.
С караваном возвращались пешком из чужих краев и несколько рабочих-ванцев, жителей ближайших деревень. С мешком за плечами, с длинным посохом в руке, загорелые, выжженные солнцем, тяжело шагали они. Долго ли бедняки пробыли на чужбине — не трудно было прочитать в их скорбном взоре. Но, по мере приближения к родному очагу, все более и более прояснялись их лица.
Бродячие цыгане и бродячие ванцы!
Какое поразительное сходство в их судьбах! Различие лишь в том, что один, лишенный родины и домашнего очага, блуждает по белу свету, как всесветный гражданин; у другого есть все: дом, семья, родина, однако ж и он принужден скитаться на чужбине в поисках куска хлеба.
Караван-баши (начальник каравана) был арзрумский армянин известный всем Тохмах Артин. Как коренной житель Арзрума, он имел обыкновение повторять поговорку: «Не помутится — не прочистится!». «Тохмах» означает тяжелый кузнечный молот, которым куют железо. Артин был силен и крепок, как столетний дуб. Он был среднего роста, его большое лицо сплошь было покрыто волосами, свободными оставались только нос и часть лба. Даже уши были покрыты густыми жесткими волосами. «Мать выкрала меня из медвежьей берлоги», подсмеивался он над собой. Но когда заговаривали с этим неотесанным и суровым с виду человеком, крупные черты его лица смягчались и становились приятными. Под грубой оболочкой скрывались благородные чувства и честное сердце.
Ему было лет под пятьдесят, но он сохранил юношескую бодрость и отвагу. Сидя на вороном коне, с ружьем за плечами, с саблей на боку, и пистолетами у седла, он с быстротой молнии носился по каравану. Все опасные места пути были хорошо знакомы Артину. Когда подходили к ним, он отделялся от каравана и, взобравшись на холм, высматривал, нет ли где засады разбойников.
Целых двадцать лет Артин был погонщиком мулов, исходил с караванами всю Малую Азию, Аравию, Мессопотамию вплоть до Египта, доставлял грузы на Кавказ, в Персию, доходил до Исфагани, Шираза, Бендер-Бушера. Отличался Артин исключительной честностью. Купцы поручали ему золото и серебро мешками, не считая. Они дожидались прихода его каравана месяца по два, лишь бы ему сдать товары и деньги. Известен случай, когда при переходе через пустыни Лористана, на пути к Персидскому заливу, несколько сот разбойников-бахтиаров (древние бактрийцы) начисто ограбили караван Тохмах Артина. В завязавшемся бою много слуг его было перебито, сам Артин был тяжело ранен. В подобных случаях купцы бывают очень снисходительны; они знают, что деньги их должны были быть похищены, а если и уцелели, караван-баши имеет все основания утверждать, что их унесли грабители. С этим караваном Тохмах Артин вез пять тысяч золотых, данных ему каким-то персом из Амадана для доставки в Багдад. После описанного происшествия купец считал деньги пропавшими. Однако, спустя год, появился Артин с мешком золота.
— Что это? — спросил купец.
— Твое золото.
Купец не верил глазам.
— Неужели мои деньги остались целы?
Артин рассказал, как он, во время нападения разбойников, бросил мешок с золотом в яму, завалив камнями и засыпав землей. Через несколько месяцев, залечив раны, он отыскал мешок и, если возвращает с опозданием, причиной тому его болезнь.
— Молодец, Артин! Не будь ты христианином, за твою честность тебе было б уготовано самое почетное место в магометовом раю. Прими магометанство, я отдам тебе в жены мою дочь, отдам и половину моего богатства. Артин тогда еще был молод, не женат. Он, конечно, рассмеялся над предложением ретивого мусульманина, который, по привычке всех магометан, говорит при встрече с добропорядочным христианином: «Все в тебе хорошо, одного только не достает — ты не мусульманин!»