Только сейчас Борька понимает, что же произошло. В крыше сарая дыра. Значит тот, кто напал на коней, пробрался туда снаружи, через крышу. Борька подбегает к дверям и обухом топора бьёт по замку. Замок амбарный, старенький, но прочный. Только после пятого удара железный запор падает к его ногам. Борька врывается внутрь.
В сарае темно. Где-то в глубине, в загончике, мечется коза. Её блеяние режет слух. Коней не слышно, странный запах щекочет ноздри. Нет, это не просто запах конюшни, когда пахнет навозом и сеном, нет. Борька отчётливо понимает, что в сарае пахнет зверем. Не просто зверем, а диким зверем. Борька шагает наугад, сжимая в вытянутой руке топор.
Он натыкается на что-то твёрдое. Это дверь в загон. Борька распахивает её и видит лежащего на дощатом полу, устеленном соломой Гнедка. Глаза уже немного привыкли к темноте. Борька прикрывает ладонью рот. Гнедок дёргается и хрипит, из его разорванного горла хлыщет тёмная струя. Нет сомнений в том, что это кровь. Борька отступает и бросается ко второму загону.
Стрелка, стоит на коленях и пытается подняться. На её боках глубокие рваные раны, позвоночник неестественно выгнут. Лошадка дёргается и... валится на бок. Где-то в углу сарая слышен шорох.
Это он - убийца.
С улицы слышны крики - это Гурьев и Алексей. Они что-то кричат, ругаются и, похоже, зовут его - Борьку. Плевать на них - пусть зовут. Он не нуждается в их помощи. Он сам расправится с убийцей. Эх, жаль не прихватил ружьё. Борька ступает по покрытому навозом и опилками полу, поднимает руку с топором над головой и видит молниеносное движение уголком правого глаза. Чёрная тень накрывает Борьку с головой. Топор падает на пол, острые клыки впиваются в шею. Борька теряет равновесие и уже падая, чувствует, как чьи-то длинные когти разрывают его одежду и кожу на животе. Резкая боль пронизывает тело, Борька закрывает глаза и видит длинный, хорошо освещённый, туннель и высокого мужчину в светлых одеждах, помахивающего искалеченной рукой.
[1] «Медведь» - в данном случае речь идёт об оружии, относящемуся к семейству самозарядный охотничьих карабинов «Медведь», предназначенных для промысловой охоты на крупного и среднего зверя.
ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ. На заимке
Глава первая, в которой Женька и Софья находят брошенный катер и наконец-то добираются до «Самородинской Заимки».
Катер нёсся через протоку, рассекая бурлящую волну и поднимая столбики брызг. Вдали простирались подёрнутые туманом сопки. Покрытые полысевшими кустами и густым серо-зелёным ельником берега стояли по обеим сторонами сплошной непроглядной стеной. Женька сидел, ссутулившись, ёжился под куском подмокшего брезента и, изредка вытягивая шею, следил за извивающейся рекой. Впереди русло сужалось, местами мельчало, то там, то здесь острые макушки прибрежных камней зловеще высовывались из воды. Снова пороги, поморщился Женька и втянул голову в плечи. Софья прибавила газу и крикнула звонко:
- Держись! Сейчас снова тряхнёт!
- Да, я уж понял, - Женька вжался в кресло.
Сумасшедшая баба, что вытворяет. А главное - ей не страшно. Вон как улыбается, точно в игрушки играет. Катер швырнуло в сторону, потом, снова, началась ужасная тряска. То, что Самородка изрезана порогами, Софья предупреждала заранее. Однако Женька не придавал этому значения до тех пор, пока они в первый раз не оказались в самом настоящем водовороте. Его снова обдало водой. Ком подступил к горлу, пальцы рук, обвив алюминиевые перила судёнышка, побелели. Софья ловко вертела рулём, катер то оседал на корму, то врезался носом в воду, то резко кренился на бок. Бешеная баба, Женька вспомнил их первое знакомство. Кто же знал, что эта худенькая замухрышка окажется такой отчаянной. Софья, пригнулась к рулю. Её волосы, выбивавшиеся из-под поношенной бейсболки, развивались на ветру. Девушка от азарта прикусила губу.
- Немного осталось! Скоро на ровное выйдем!
- Скорей бы уж.
- Не бойся. Если и кувыркнёмся, то здесь не глубоко!
Не глубоко? Да причём здесь это? Вон сколько камней. Любой удар может стать последним. Да куда ж ты рулишь?.. Софья в очередной раз дёрнула руль. Женька упёрся ногами в скамью. Буквально в метре справа промелькнули два острых валуна, потом чуть левее пронеслась похожая на гигантского паука коряга. Женька закрыл глаза, задержал дыхание. Будь что будет. Раз уж подписался - надо терпеть. Спустя двадцать минут катер вылетел на ровную воду. Женька облегчённо вздохнул.