Амбар, клети, погреб–лёдник — всё стояло нараспашку, от продовольственных запасов на несколько месяцев, рассчитанных на небедное существование населения большой панской усадьбы и некоторую ярмарочную торговлю, остались только запахи колбас, пробивающиеся даже сквозь смрад гари.
Вот так жили–жили люди на одном месте не одно поколение, трудились, хозяйство тянули, детей–внуков растили, а пришла беда — и за день, а то и меньше, ничего не стало. И если в скором времени не поселится кто–нибудь на этом холме у речного берега, то пройдёт десяток–другой годов — и лишь высокие травы да кустарник останутся на месте богатого панского фольварка. Растащат окрестные крестьяне–седлаки да хлопы недогоревшие брёвна строений, дожди и ветер подмоют и свалят в могильный бурьян деревянный крест, который сколачивают сейчас наши обозники и хорошо, если лет через пятьсот–семьсот какой–нибудь чехословацкий музей направит сюда археологическую экспедицию на поиски следов старинного богемского поселения. Sic transit…