– И, как я уже сказал, сумма достаточно приличная для того что бы узкий круг людей заинтересовался в её получении, однако, понимая Ваш высокий уровень профессионализма в этих вопросах, я уверен, что отработать её будет очень непросто.
– И зачем же Вы всё это мне рассказываете? – насторожено спросил Алекс, – наверняка Вами не движет желание спасти ближнего своего.
– Вы очень проницательны, Александр, – съехидничал прокурор.
– Я повторюсь в том плане, что скажу Вам, что я деловой человек, высокие нормы морали и большие погоны, конечно, заставляют меня быть объективным в любой ситуации, и именно поэтому я сейчас сижу перед Вами.
– Давайте ближе к делу, – сказал Алекс, чувствуя, как начинает терять терпение.
– У меня к Вам деловое предложение, – мгновенно посерьёзнев, сказал прокурор. – В течении трёх суток Вы должны передать мне три миллиона долларов, которые, я больше чем уверен, отложены Вами на чёрный день.
– И вы думаете, что находясь тут, я вдруг неожиданно, словно волшебник, из шляпы достану вам эту сумму, а потом вы просто так меня отпустите? – усмехнувшись, спросил Алекс, – да и зачем вообще такому богатому человеку как Державин, жалкие три миллиона?
– Они не для него, – быстро парировал вопрос прокурор, явно ожидая подобных вопросов, – после передачи денег, Державин будет уведомлён о вашей трагической кончине в стенах этого милого учреждения, а вы продолжите отбывать свой срок под другим именем и в другой колонии, а там глядишь и условно-досрочное получится для вас выбить.
– А если я скажу, что у меня таких денег подавно нет и пошлю вас на хрен? – каменным голосом спросил Алекс, ожидая получить резкий ответ.
Но, однако, грубости не последовало, прокурор вальяжно встал из-за стола и подошёл к зарешёченному окну, пытаясь разглядеть внутренний двор тюрьмы сквозь зарешеченные окна.
– В любом случае Альберт Петрович узнает о вашей трагической кончине в стенах этого учреждения, но в таком случае это будет чистейшая правда.
– О наличии у вас такой суммы денег я не сомневаюсь, учитывая ваши гонорары за бывшие дела, которые так и не удалось разыскать в ходе следствия, поэтому нет нужды строить из себя бедного арестанта.
– Ах да, совсем забыл сказать, – повернув голову и посмотрев в глаза собеседнику, продолжил Тарасов, – вдобавок к этому, он попросил навестить Вашу дочь, которая, как мы выяснили в ходе проведённого мной небольшого расследования, сейчас находится в социальном приюте для несовершеннолетних детей в районе Зюзино, на юго-востоке Москвы, это такой православный храм.
– У меня нет никакой дочери! – резко сказал Алекс, чувствуя, как участилось сердцебиение, и начали холодеть руки.
– Ну тогда я открою вам очень интересный факт о вашей биографии, Александр, – специально ровно и надменно продолжал Тарасов, видя, что собеседник попался на крючок, и скорее всего понял, что угроза вполне реальная. После того как вы инсценировали свою смерть, дабы выполнить кое-какие условия «Агентства», ваша супруга и дочь, которых вы так рьяно защищали, получила большое количество денег, под прикрытием страховой выплаты. Вместе они уехали обратно в тёплые края и начали собирать документы для эмиграции в другую страну, но их планам не суждено было сбыться. Вскоре Виктория погибает в страшной аварии, – прокурор наигранно покачал головой и продолжил, – расследование тогда пришло к выводу, что он была пьяна и не справилась с управлением. После случившейся трагедии наше государство, любезно взяло опеку над вашей дочерью, разумеется вместе со всеми оставшимися деньгами, – усмехнулся прокурор.
– А что до Кристины, её ведь так зовут, Александр? – прекрасно зная ответ, спросил Тарасов.
– Она тут совершенно не причём! – грубо сказал Алекс, чувствуя, что начинает терять контроль над эмоциями.
– Разумеется, разумеется, Александр, – спокойным тоном продолжил Тарасов, – я вернусь сюда ровно через три дня, так что, пожалуйста, не разочаруйте меня, поверьте, это в ваших интересах.
– Сержант! – крикнул прокурор и тут же в помещение зашли стоящие за дверью тюремщики.
– Уведите господина Семенова в камеру, там ему нужно над многим поразмыслить, – сказал Тарасов, не отводя взгляда от собеседника.
– Сука! – тихим голосом сказал Алекс, вставая из-за стола.
– Идём! – грубо сказал один из тюремщиков и схватив под руки осуждённого вновь повели его вдоль обшарпанных стен коридора.
Вместо общей камеры, его заперли в одиночном карцере на цокольном этаже режимного корпуса.