- Ты по-прежнему пьешь?
- Я же сказал, не твое…
- А чье?! Чье, черт возьми!? Ты мой брат и я не могу смотреть, как ты гробишь свою жизнь! Хорошо, мое мнение тебя не интересует, но пожалей отца и мать!
- Я это и делаю. Я убрался от вас подальше, чтобы вы не видели меня таким. Что еще тебе от меня нужно?
- Чтобы ты вернулся…
- И что дальше, Майк?! Что дальше? Жить так, словно и не было ни чего. Словно не было ее ни когда?
- Нет, Ян. Конечно, нет. Мы все помним твою жену. И ты помни. Но ты должен…
- Я ни кому, ни чего не должен! Теперь уже нет! Я был должен Ей! Своей жене. Был просто обязан! Но оказался не способен уберечь ее. Теперь ее нет, а ты мне говоришь, что я должен жить дальше! Ну, так я и живу, Майк. Живу. А как, вот это уже не твое дело.
- Я понимаю, Ян. И все равно это не правильно. Мне все время кажется, что я занимаю чужое место. Я сижу в кресле, в котором должен сидеть ты. Руковожу фирмой, которой должен руководить ты. Ты мой старший брат, Ян. И ты нужен мне.
- Я у тебя есть, Майк. Но я не вернусь.
- И что же дальше, брат?
- Как и всегда, Майк. Ты уедешь, а я останусь.
- Будешь и дальше выгребать навоз, когда как тебя ждет директорское кресло…
- Мне пора.- отрезал Ян, вставая с обтянутого искусственной кожей стула.- Рад был повидаться.
Ян, не оглядываясь, вышел из кабинки, а брат не пытался его остановить. Он знал, что тот не обернется.
- Мне и правда, пора, Полли. Я все равно не смогу насытиться на месяц вперед, так что перестань суетиться. Лучше дай чего ни будь для Бродяги. Он-то уж точно оценит твои блюда по достоинству.
- Прекрати пытаться обидеть меня, мальчишка. Но ты прав. Этот страшный пес куда покладистей тебя и благодарный. Сейчас соберу ему, что ни будь.
Полли направилась на кухню, где суетились повара, оставив Яна в основном зале, за столиком, заставленным разной едой, наблюдать за слаженной работой официантов. У Полли был уютный ресторанчик, но по атмосфере напоминал маленькое кафе. Теплые оттенки бежевого и красного придавали ему какой-то домашний вид. Все посетители могли смело называться завсегдатаями, и чувствовали себя тут как у себя дома на кухне, зная друг друга в лицо. Даже Ян, прожив здесь всего три года, мог многое рассказать о каждом из посетителей, что сидели сейчас за столиками. Но единственное чего ему хотелось, это скорее убраться отсюда, остаться вновь одному. Или на худой конец в компании лошадей, которых ему предстояло сегодня почистить. Но он послушно дожидался хозяйку ресторана, носившего ее имя. Потому как она была единственной жительницей этого города, которую он не стремился обидеть.
Только ей он позволял читать ему нотации. Именно ей удалось устроить его на работу в конюшню к ее брату. И дом, в котором сейчас жил Ян, он купил у Полли.
Ян просидел еще минут пять, в ожидании Полли, когда услышал шум у выхода. Он обернулся и увидел, как в двери ресторанчика вошла девушка. Но не это заставило Яна сжаться на своем стуле, желая оказаться отсюда за сто километров, и в то же время безотрывно вглядываться в ее лицо.
Яну показалось, что он сходит с ума. И это было поистине сладкое сумасшествие. Он словно вернулся назад в прошлое. Туда где было все иначе. Туда где он смотрел в будущее, думая, что оно встречает его с распростертыми объятиями.
Его жена. Господь всемогущий! Перед его безумным взором стояла его жена! Те же невероятно рыжие волосы, непослушно падающие на лицо. Те же темные раскосые глаза. Такого же небольшого роста и худенькая, она была одета в такую ему привычную одежду. В длинную свободную юбку и простую блузку. Девушка встряхнула огненной гривой и отвернулась, придерживая для кого то дверь. Солнце засверкало в ее прядях, ослепляя мужчину. И Ян, в полубезумном бреду, вскочил со стула и на негнущихся ногах пошел к ней. К той, что, как он думал, ушла безвозвратно.
Перед глазами стоял туман, а кровь в ушах ревела, оглушая Яна. Ничтожное расстояние в несколько шагов, от его столика до входа, сейчас казалось Яну непреодолимым. Наконец подойдя, он, не думая ни о чем, схватил девушку за плечи, даже не ощущая, что его руки дрожат. Резко развернув ее к себе лицом, Ян жадно вгляделся, ища знакомые черты. Он готов был признать, что спятил, лишь бы снова увидеть ее.
Отрезвление было болезненным. Таким болезненным, что Ян с трудом сглотнул, проталкивая застрявший ком в горле. Девушка и правда была поразительно похожа на его жену. Но ее глаза, имея тот же оттенок, были более взрослыми, словно в них поселилась вековая усталость, а маленький носик был весь усеян золотыми веснушками, тогда как его Мел всегда прятала лицо от солнца, опасаясь солнечных отметин. И это была не его жена. Ян продолжал сжимать плечи девушки, не обращая внимания на ее попытки освободиться. Он уже видел страх в ее карих глазах, но был не в силах разжать пальцы. Слишком близко было блаженное безумие, и слишком скорым отрезвление.