Джоуи
Когда я поднялся сегодня вечером из окна Моллой я меньше всего ожидал увидеть, как у нее начались полномасштабные роды, но именно это и произошло.
Сражение с ее матерью, когда мы добрались до больницы, было еще одним событием, которого я не ожидал. Честно говоря, я не винил Триш за то, что она хотела быть со своей дочерью.
Это был жаркий спор, в результате которого я победил, когда вмешалась Моллой и сказала акушерке, что я тот, кого она хочет видеть с собой.
Прошло несколько часов с тех пор, как нас отвезли на роды, и пока она расширялась и достигла семи сантиметров в соответствии с ее последним внутренним состоянием, казалось, что это тянется вечно.
Вдыхая газ и воздух, как будто это выходило из моды, моя девушка балансировала на родильном шаре, покачивая бедрами, когда из нее вырывались самые ужасные звуки, которые я когда-либо слышал в своей жизни.
Я хотел спасти ее.
Я хотел положить конец ее страданиям, черт возьми.
Но я был совершенно беспомощен.
Корчась от боли, когда ее тело пыталось изгнать ребенка, которого я туда поместил, я никогда в жизни не чувствовал себя таким чертовски виноватым.
Даже сейчас, когда она прислонилась ко мне в своей родильной палате, в муках очередной схватки, все, что я хотел сделать, это извиниться.
Иисус Христос.
– Мне нужно в туалет, - заявила она, поворачиваясь боком на мяче, чтобы схватить меня за плечи. – Джо, мне нужно идти прямо сейчас.
– Хорошо, - ответил я, пытаясь сохранять спокойствие, когда ее лицо приобрело глубокий оттенок красного. – Я помогу тебе.
– Что такое? – спросила акушерка, которая задержалась поблизости, когда я направился в смежную ванную, а моя девушка тяжело прислонилась ко мне.
– Ей нужно в туалет, - объяснил я. – Я просто забираю ее сейчас.
– Нет, нет, нет, - ответила акушерка, вместо этого подводя нас к кровати. – Залезай, Ифа, и дай мне осмотреть тебя.
– Нет, ты не понимаешь, - простонала Моллой, забираясь на кровать, а затем корчась от боли, когда медсестра наступила ей между ног. – Если ты сию же секунду не позволишь мне сходить в туалет, я обосру тебя!
– Как я и думала.У тебя полное расширение,Ифа, - заявила акушерка. – Ты готова к освобождению.
– Какашки?
– Нет, ребенка.
– О, Иисус, Джо.- Вскрикнув, она схватила меня за руку и притянула к себе. – Если я сру перед тобой, пожалуйста, не держи на меня зла.
– Моллой, - уговаривал я, убирая волосы с ее липкого лица. – Ты можешь делать все, что захочешь, передо мной, хорошо?
– Это утешает, Джо, - воскликнула она, обвивая рукой мою шею и захватывая меня в захват на голове, которым Кав гордился бы. – Потому что я думаю, ты скоро увидишь, как я выгляжу изнутри.
***
Что-то было не так.
Я мог чувствовать это.
Моллой рожала больше часа, и ничего не происходило.
Обеспокоенного взгляда в глазах акушерки было достаточно, чтобы у меня участилось сердцебиение, но именно пронзительный звук колокола вселил в меня страх Божий.
– Ты в порядке, - уговаривал я, держа ее за руку мертвой хваткой, пока ее зеленые глаза в панике смотрели на меня с больничной койки, когда палата заполнилась врачами и медсестрами. – Это все нормально, Моллой.
Это было не так.
Этого не могло быть.
Я был со своей матерью, когда она принимала роды у Шона.
Это было настолько далеко от нормы, насколько вы могли себе представить.
– Хорошо, мама, малыш начинает очень уставать, милая, поэтому мы поможем тебе принять роды, хорошо? – сказала нам акушерка, которая была с нами с момента поступления. – Сейчас мы собираемся отвести тебя в операционную.
Операционную.
Иисус Христос.
– Джо, - закричала Моллой, когда меня оттолкнули в сторону, чтобы они увезли ее.– Джо!
– Все в порядке, - крикнул я, чувствуя себя беспомощным, наблюдая, как они забирают ее у меня. – Все хорошо, Моллой, я обещаю!
– Папа последует за тобой, - сказала медсестра, державшая ее за руку, когда они исчезли за дверями с моей девушкой. – Ему просто нужно сначала одеться.
– Что происходит?- Я задохнулся, чувствуя, что вот-вот упаду в обморок, когда другая медсестра помогла мне надеть синий операционный халат и сетку для волос. – Что с ней не так?
– У ребенка проявляются признаки плечевой дистоции, - спокойно объяснила она.– Маме нужно вмешательство, чтобы родить.
– Что вы имеете в виду под дистоцией плеча? – Потребовал я, следуя за ней к раковине и оттирая руки до сырости, прежде чем вытереть их насухо бумажными полотенцами и замаскировать. – Нужна ли Ифе операция кесарева сечения?
– Головка ребенка вылезла, но плечи ребенка застряли в родовых путях, - объяснила она, ведя меня по длинному коридору в сторону театра. – Не волнуйся, папа. Мама и малыш в надежных руках.
***
– Джо,- Моллой плакала, когда меня наконец впустили. Я мог видеть ее на операционном столе, в окружении хирургической бригады, когда ее рука дико металась, ища мою.
– Я прямо здесь, Моллой, - крикнул я, переходя к действию, когда я двинулся прямо к ней, только чтобы быть загнанным в верхний конец стола одним из хирургической бригады. – Я здесь, детка.
– Джо, - всхлипнула она, схватив мою руку в свою, когда она закричала от боли. – Джо, это так больно.
– Вы можеье дать ей что-нибудь? – Потребовал я, чувствуя, как меня закручивает, когда я наблюдал, как они грубо обращаются с ней, как будто у нее не было чувств. – Иисус Христос, вы не можете сделать это с ней без эпидуральной анестезии.
– Сейчас нет времени на это, папа.
– Джо…
– Ты в порядке, малышка.
– Тужься, Ифа. Нам нужно, чтобы ты поднажала.
– Я прямо здесь, - прошептал я ей на ухо, держа ее за голову, чтобы мы оба не смотрели. – Просто останься со мной, Ифа. Оставайся со мной, хорошо?
Крича в агонии, когда они надавили на ее живот, она вцепилась в мои плечи. – Останови это!
Я хотел.
Больше всего на свете я когда-либо хотел в своей жизни.
– Тужься, Ифа. Сложнее. Давай, ребенка нужно достать.
– Аааа.- Ее лицо было белым, почти серым, когда она вцепилась в меня и толкала изо всех сил, тяжело дыша и сильно дрожа. – Я боюсь.
Я тоже.
– Не надо, - попытался я успокоить, наклоняясь ближе, чтобы она смотрела только на мое лицо, и не обращала внимания на то, что происходило вокруг нас. – Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
– Ааааа, - снова закричала она, лицо исказилось от боли, прежде чем внезапно обмякнуть в моих руках.
Мгновение спустя комнату заполнил детский крик.
– Ты сделала это, Ифа, - выдавила я, дрожа так же сильно, как и она, когда звук нашего ребенка заполнил комнату. – Ты сделала это, детка.
– Да, - выдавила она, слабо кивнув, когда ее глаза закатились. – О, боже…
– Эй, эй, эй.- Склонившись над кроватью, я обхватил ее лицо руками и попытался удержать ее сосредоточенной, пока врачи продолжали работать над ней. – Ты в порядке.- Я поцеловал ее в макушку. – Давай, Моллой, останься со мной. Ты слышишь ребенка?