Я напряг плечи и повернулся к ним спиной, концентрируясь на своей еде в духовке, вместо этого.
Через двадцать минут раздался стук в дверь, и я почувствовал, как мое тело напряглось от тревоги и опустилось от облегчения одновременно.
Моллой должна была прийти сегодня вечером. Мне это не нравилось, по крайней мере,
не хотелось, чтобы она была здесь, но я действительно старался поддерживать открытую линию общения и делать максимальные усилия, чтобы не отгораживаться от нее.
Это все, что она хотела от меня.
Она просила только честности.
И, кажется, это работает в мою пользу. Чем больше я пускал ее внутрь, тем больше
она меня награждала.
Иногда я чувствовал себя, как чертова собака, приносящая ей палку только для того, чтобы получить почесывание живота, но я слишком завис от ее ласки, чтобы тормозить. Зная, что с вероятностью девяносто девять процентов я найду ее на другой стороне входной двери, я пошел вперед, прежде чем кто-то еще успел, поспешно пронесся через коридор и распахнул дверь внутрь.
– Шш.- Она прижала палец к губам, когда я открыл рот, чтобы приветствовать ее.
С ухмылкой дьявола она расстегнула пояс своего длинного черного пальто и раскрыла лацканы, подмигнув. Мой взгляд быстро скользнул вниз по ее телу, оценивая вид того, что она носила - или, скажем, отсутствие того, что она носила.
Подвязочные чулки, кружевной пояс, едва заметные трусики и соответствующее белье, все в цвете малинового, встретили меня на том, что было, безусловно, великолепием.
Она была сделана по образу и подобию мокрого сна каждого парня, с узкой талией, расширяющейся в широкие бедра и круглую попку. У нее были длинные ноги, которые красные чулки еще более выделяли. Ее волосы были прямыми, свободными, и достигали кружевного пояса, который обнимал ее в нужных местах.
А ее сиськи? Черт возьми, даже не начинайте, ее двойки, напрягающиеся против крошечного лифчика, пытающегося их удержать.
Нарядившись до предела с лицом, полным макияжа и малиновыми губами, она выглядела так, будто принадлежит обложке какого-то чертова журнала, а не порогу в Баллилаггине.
Наверху ее головы венчала миниатюрная шапочка Санты. Я покачал головой, полностью потерявшись. – Что. За. Фигня.
Сияя в ответ, она подмигнула и мурлыкала. – Хо-хо-хо, Джо.
– Рождество было два месяца назад, Моллой.
– Я знаю. Но я нашла его на распродаже сегодня в городе и не могла дождаться, чтобы его примерить! - визжала она, явно довольная собой, делая маленький танец на своих черных туфлях-шпильках. Поднимая пальто, она кружилась, чтобы предоставить мне полный обзор, не обращая внимания, кто ее видит. – Пятнадцать евро, Джо. Из пятидесяти пяти!Ты в это веришь?
Я выдохнул в восхищении, не связанном с ценником, в то время как мой друг принял форму достаточно твердую, чтобы порезать алмаз. – Господи.
– Ну что? - она радостно восклицала, дав мне - и половине улицы - еще один оборот. – Что ты думаешь, а?
– Теперь у меня есть только одна голова, Моллой, и это не та, что на моих плечах.
Она бросила голову назад и засмеялась. – Точно такая реакция, которую я ожидала.
– Господи. - Выходя на улицу, я быстро схватил лацканы ее пальто и захлопнул его, прежде чем взглянуть через ее плечо, чтобы убедиться не увидел ли кто-нибудь из моих соседей.
Если бы они увидели, то моя девушка только что подарила им великолепное скрытое шоу.
– Я готова, я выбрита и готова действовать, - заявила она, обвивая руку вокруг моей шеи и притягивая меня к поцелую. – В серьез, я слушала Fade Into You от Mazzy Star в пути сюда, что, кстати, является нашим вторым совместным треком, и теперь у меня настроение раздеться с тобой.
– Ты под наркотиками?
Она закатила глаза и посмотрела на меня, как будто сказав "ты бы так хотел".
– Я просто счастлива. У меня был лучший день с подружками, и теперь я здесь с тобой. И, кроме того, у нас так и не было возможности провести тот самый невинный секс Марии для твоего дня рождения.
– Хорошо...
Она поцеловала меня снова, на этот раз глубже, пальцы переплетались в моих волосах.
– Но сначала мне нужно, чтобы ты накормил меня.
– Мой членом?
– Позже. - Она засмеялась, прижимаясь к моим губам. – Сначала дай мне силы, потому что я голодна.
– У меня что-то готовится внутри.
– Что?
– Лазанья.
– Я люблю лазанью.
– Я знаю.
– Откуда?
– Supervalu.
– Их собственной марки?
– Только та, которую я могу себе позволить.
– Это моя любимая!
– Да, Моллой, я знаю.
– Так что, ты готовишь, убираешься, меняешь подгузники, чинишь мою машину, доставляешь мне бесконечные оргазмы, - подшучивала она. Отступив, она схватила свою небольшую шапочку Санты и запихнула ее в карман пальто. – Продолжай в том же духе, и я могу решить оставить тебя при себе, Джоуи Линч.
– Что угодно, Моллой, - я посмеялся, покачивая головой. – Давай.
Взяв ее сумку для ночёвки с земли, я бросил ее на плечо и провел ее внутрь. – Заранее предупреждаю, он в особенно хорошем настроении.
Глава 23. Я всегда буду с тобой.
Ифа
В начале наших отношений я испытывала неприязнь только к отцу Джоуи. Однако по мере течения месяцев в годы, когда Джоуи открывался еще больше, предоставляя мне исключительный доступ к своей жизни за закрытыми дверьми, не только мое отвращение к Тедди достигло невероятных высот, но и враждебность, которую я чувствовала к Мэри, вышла за пределы шкалы. Мать Джоуи заставила меня чувствовать себя уязвленной, что во многих случаях раздражало меня, потому что меня воспитали проявлять сострадание к менее удачливым.
И, справедливо говоря, Мэри Линч заслуживала сочувствия. Проблема заключалась в том, что ее отношение к ее второму сыну, отвратительное пренебрежение Шэннон и младших мальчиков, медленно привело к тому, что любая капля сострадания, которую я имела
к этой женщине исчезла.
Я была влюблена в ее сына.
Для меня, в предвзятом суждении, Джоуи был лучшим, что вышло из испорченного брака Тедди и Мэри Линч, и тот факт, что его собственная мать не могла видеть за его грубым обликом, бесило меня. Потому что, если бы она всего лишь нашла время, чтобы снять слои, она увидела бы, какого невероятного человека она принесла в мир. Конечно, он был беспечным и нахальным, упрямым и вспыльчивым, но он также был бескорыстным и вдумчивым, целеустремленным и посвященным.
Он был преданным до души, и, хотя он изо всех сил старался скрыть это от мира, Боже мой, у него было сердце размером с луну. Самая большая ошибка моего парня, и я включала в это заявление его наркозависимость, потому что я твердо верила, что оба были значительно связаны, заключалась в том, что он предлагал безусловную любовь и верность женщине, которая этого никогда не заслуживала.