– Ты даже не можешь защитить себя!- рычал я, теряя контроль, когда моя боль вырвалась из меня в словах. – Это я делаю, Шэннон. Я тот, кто пытается смягчить удары, а они все равно продолжают приходить!
– Тогда, может быть, тебе и отцу повезет и он доведет меня до конца в следующий раз, - она всхлипывала, опустив голову в руки. – Это сэкономит тебе беспокойство и ему энергию.
– Не говори, блядь, таких вещей, Шэннон, - я выдавил из себя, отшатываясь от удара её слов и мысли об этом.
Она не могла бы причинить мне больше боли, если бы ударила меня в самое сердце.
– Почему? – задыхаясь, она схватила себя за горло, паника овладела ей. – Это правда.
– Шэннон, дыши. – Я протянул руку и потер руку по её спине. – Вдохни.
Опустившись вперёд в своем сидении, она обхватила свои худые колени и боролась, чтобы вернуть дыхание в норму.
– Молодец. – Подъехав к тротуару у нашего дома, я припарковал машину, но оставил включённым двигатель. – Медленно и глубоко.
Она оставалась в машине ещё долго после того, как её дыхание стабилизировалось, и чем дольше она задерживалась, тем тяжелее становилась моя совесть.
– Шэннон?
Тишина.
– Ты слушаешь меня?
Она кивнула один раз, но держала глаза прямо перед собой.
– Если он коснётся тебя снова, Шэннон, я хочу, чтобы ты взяла самый острый нож, который найдёшь, и воткнула его ему в сердце.
Наконец, она повернулась, чтобы посмотреть на меня; глаза полные отчаяния. – Ты не вернешься, правда?
– Я не могу, - выдавил я, желая, чтобы она поняла, что мой рассудок находится под угрозой. – Если я вернусь в этот дом, я убью их обоих.
Взгляд на её лицо заверил меня в том, что она не понимает.
Взгляд на её лицо заверил меня в том, что я разбил её сердце.
Горько разочарованная мной, моя сестра отстегнула ремень безопасности и вышла из машины.
– Прощай, Джоуи, - это было всё, что она сказала, прежде чем захлопнуть дверь и уйти.
Глава 42.Я в порядке!
Ифа
Мой отец стоял в дверях моей комнаты, глаза полные беспокойства. – Ты в порядке, дорогая?
– Да, - я выдавила из себя, ходя по полу своей комнаты как маньяк, пытаясь и терпя неудачу обработать последние несколько часов своей жизни. – Почему бы мне не быть?
– Ты не кажешься в порядке.
Потому что я не в порядке.
– Что ты хочешь, чтобы я сделала? Сдала чертов тест на лжецов?- я рявкнула, пробегая руками по волосам, только чтобы содрогнуться от этого ощущения. – Я сказал, что всё в порядке.
– Просто я слышу, как ты топчешься здесь, из гостиной, и не могу услышать свой фильм из-за всего этого топтания.
– Что ты хочешь, чтобы я сделала?- потребовала я, бросив руки вверх. – Отрезала себе ноги и ползла вместо этого?
– Господи, - пробормотал папа, потирая челюсть. – Хорошо. Я ухожу на пиво с твоей матерью. Шествуй, сколько душе угодно.
В тот момент, когда он закрыл за собой мою дверь, через меня прокатилась волна дрожи тела, и я потрясла руками, отчаявшись избавиться от этой ужасной тревоги.
Раздеваясь до нижнего белья, я быстро свернула свою одежду в комок и направилась к окну, не колеблясь выбросить её из него.
Этого было недостаточно.
Я чувствовала его горячее дыхание у себя на шее.
Это меня отталкивало.
Это заставляло мою кожу покалывать.
Слёзы текли из моих глаз, когда я протянула руку за спину и быстро расстегнула мой бюстгальтер, позволяя ему упасть с моих плеч, прежде чем толкнуть мои трусы вниз и выйти из них.
Схватив халат сзади двери моего шкафа, я надела его и бросилась в ванную комнату, решив вымыть с себя ощущение этого человека.
Глава 43. Одиннадцатый час.
Джоуи
По пути обратно к дому Моллой, внутри меня разгоралась внутренняя война; где две части моего разума сражались за власть надо мной.
С одной стороны, был демон, который жил прямо под поверхностью; тот ужасный чертов голос, который контролировал каждый импульс, порыв и реакцию, которые я когда-либо испытывал.
Это был тот, который уверял меня, что моя жизнь действительно пошла в жопу, без всякой возможности восстановления, и, если единственное облегчение, которое я нашел, пришло в виде наркотиков, так пусть и будет. Потому что я достаточно сделал, достаточно сражался, достаточно старался для всех остальных.
Я платил свои чертовы долги, брал достаточно дерьма, сражался достаточно, старался достаточно для всех.
С другой стороны, совсем в одиночестве и выглядящая менее привлекательно с каждой секундой, была моя совесть. Она парализовала меня вспышками воспоминаний и образов прошлого, призывая меня отступить и подумать о том, что я делаю.
От этого ничего хорошего не будет, уговаривала моя совесть, ты снова разобьешь ей сердце. Помнишь прошлый раз? Помнишь ее лицо?
Твой отец уже ее сломал, и ты дал ему доступ, шипел демон, ты хочешь видеть, как он раскрывает ее ноги, как телку, или ты хочешь забыть все плохое, что ты когда-либо видел, чувствовал и переживал? Потому что твоя совесть этого не сделает для тебя.
Ты знаешь, что сработает. Ты можешь заставить все это исчезнуть. Тебе не нужно так страдать.
– Я хочу забыть, - я выдавил, грудь поднималась и опускалась, остановившись у дома Моллой и заглушив мотор. – Мне нужно забыть.
Закрыв ее автомобиль, я вошел в ее сад и подошел к передней двери, чтобы просунуть ключи через почтовый ящик.
Я повернулся, чтобы уйти, но застопорился, не в состоянии заставить свои ноги сотрудничать.
Не делай этого, вскочила моя совесть, всё, что тебе нужно делать, это продолжать пытаться — по одному часу за раз, помнишь? Ты сможешь.
Выдыхая от раздражения, я прошел два шага к воротам, прежде чем вымолвить ругательства и повернуться в сторону их садового сарая.
Плохая идея.
Плохая идея.
Плохая идея.
Поднимаясь на крышу сарая, я сделал прыжок к стене дома, зацепившись за подоконник, очень знакомо, что должно было бы меня беспокоить.
Используя всю свою силу верхней части тела, и игнорируя ощущение жжения в ободранных костяшках пальцев, я быстро вытянулся на подоконник окна Моллой и забрался внутрь.
Ее спальня была пуста, когда я вошел, поэтому я подошел к ее кровати и сел, нуждаясь оставаться в этой комнате и воздерживаться от проблем.
Эта комната и девушка, которой она принадлежала, стали моей поддержкой.
Моим безопасным местом.
Прошло несколько минут, прежде чем ее спальня наконец открылась внутрь, и она появилась, завернутая в пушистое белое полотенце.
В момент, когда ее взгляд упал на мой, я увидел временный страх, мгновенное вспышки ужаса, потому что, как она сказала, я напоминал ей его.