Атака, отца Джоуи длилась не более чем девяносто секунд, но эти девяносто секунд были самыми ужасающими в моей жизни. Тедди Линч был самым страшным человеком, с которым мне приходилось сталкиваться, и отчаянная необходимость защитить себя от встречи с ним снова привела к тому, что я оттолкнула единственного человека, который знал, каково это – бояться этого человека. Это дало мне представление о том, какое чувство страха носил Джоуи и его братья и сестры всю свою жизнь, и мое сердце разрывалось от жалости к ним.
– Тебе нужно будет поговорить с ним об этом скоро, - сказала мне мама. – И твоим отцом и мне придется сесть и поговорить с его родителями.
– Нет, тебе не надо, - спорила я, сердце бешено колотилось при мысли о том, что моя мама подойдет к тому дому. Она не знала, что со мной случилось. Если бы она знала, там был бы совершенно другой разговор. Разговор между ней и офицером, который арестовал бы ее за убийство. – Я знаю, что мне и Джоуи нужно поговорить, и мы сделаем это. Но вам и папе не нужно разговаривать ни о чем с его родителями, мам. Его мама в ужасе, а его отец-полный…
– Придурок?
Кивнув, я выдохнула трясущимся вздохом. – Огромный.
– Ты не должна рассказывать мне о Тедди Линч, детка, - ответила она. – Я провела шесть лет средней школы, терпя этого невыносимого ублюдка.
– Ублюдок? – Мои брови удивленно подскочили. – Ты почти никогда не ругаешься, мам.
– Да, бывает, просто нет другого слова, чтобы описать его, - ответила она, улыбаясь мне. – И когда речь идет о его описании, слово ублюдок еще слишком легкое.
– Он примет это плохо, - услышала я себя признающейся, грызущей губу, когда на меня нахлынула волна тревоги.
– Тедди? – она фыркнула. – Не беспокойся о нем, детка. Твой отец и я вполне способны с ним справиться.
Я покачала головой.
Взгляд мамы смягчился. – Джоуи.
Я кивнула тревожно. – Он ненавидит своего отца, мам. Я имею в виду, что он действительно, по-настоящему презирает этого человека. Это правда, мам. Он настолько параноил по поводу того, чтобы превратиться в него, что это действительно пошатнуло его разум в детстве.
– Это так грустно, - ответила мама. – Джоуи совсем не похож на своего отца.
– Я знаю. Но как только я скажу ему, что я беременна – что мы будем иметь ребенка, когда мы все еще в школе – он посмотрит на нашу ситуацию и сравнит ее с родителями. – Я пожала плечами беспомощно, добавив. – Мне правда страшно, что это свергнет его с катушек.
Хотя мы никогда открыто не говорили о проблемах Джоуи, моя мама была не глупой женщиной. В течение многих лет, прежде чем мы стали парой, Джоуи работал с моим отцом и многократно бывал в нашем доме. Если я могла сказать, что он был напряжен тогда, то также могли и мои родители. Тем не менее папа так его и не уволил, а мама никогда не отвергала его у двери. Вместо этого они продолжали держать дверь открытой для мальчика, которому никогда не дали шанса на борьбу.
– Я люблю его, мам, - заявила я, голос, переполненный эмоциями, встречаясь глазами с мамой через кофейный столик. – Я люблю его так, что это ослепляет меня.
– Это тот эффект, который происходит, когда ты влюбляешься в первый раз, - она мягко ответила. – Это случается с лучшими из нас, детка.
– Я имею в виду, очевидно, что я знаю, у нас нет идеальных отношений. Мы далеки от этого. – Опуская плечи, я махнула рукой перед собой, продолжая. – Быть с ним чувствуется грязным, и сырым, и сложным, как черт, но это также чувствуется захватывающим и зависимым, и таким невероятно правильным. – Я выдохнула, пожав плечами беспомощно. – Для меня нет никого другого, мам. Я знаю это. Я чувствую это в своих костях.
– Я верю тебе, - ответила она, держа свою кружку в руках. – Ты всегда была драматической королевой.
– Эй!
– Позволь мне закончить.
– Хорошо, - я выдохнула.
Смеясь, мама попробовала снова. – То, что я пытаюсь сказать, - даже если у тебя всегда был талант к драматургии и ты можешь быть безрассудно импульсивной в своих действиях, ты никогда не была безрассудной со своим сердцем.
– Вау, - подумала я. – Это комплимент с подвохом.
– О, перестань, - хихикнула мама. – Где здесь ложь?
Ее не было.
– Хорошо, я драматична, - признала я, отмахивая ее. – Но Кев тот, кто страдает от твоего внимания.
– Ифа, - хихикнула она.
– Это правда, - легкомысленно спорила я. – Он безумно ревнует то время, которое мы в последнее время проводим вместе. Разве ты не заметила его большую ворчливую голову? Меня бы не удивило, если в его комнате была крошечная кукольная версия меня с булавками, воткнутыми в нее.
– Бедный Кев, - смеялась она.
– Бедненький Кев мой хвостик, - я подразнила, закатывая глаза. – Ты баловала его, Мам, и он не может перенести, что кто-то еще привлекает твое внимание.
– Если я баловала Кева, это потому, что он в этом нуждался.
– Уф. – Я фальшиво покашляла. – Конечно.
– Это правда. Ты никогда не нуждалась во мне так, как он. Ты всегда была моим дикой малышкой, - продолжала она. – Более сложной, чем твой брат – и более мятежной тоже. Пока Кев всегда прячется в тени, неуверенный в себе, ты, дорогая, купаешься в солнце. Ты отказываешься уклоняться от мира, предпочитая вместо этого принять все, что может предложить жизнь.
– Я не уверена, говоришь ли ты, это в хорошем плане или нет, - я признала, осторожно глядя на нее.
– Это хорошо, - хихикнула Мама. – Конечно, ты была причиной нескольких седых волос за все эти годы, и мне приходилось иногда сдерживать этот бесшабашный порыв, но ты прекрасно справляешься с тем, чтобы найти баланс между наслаждением подростковыми годами и потерей себя в этом процессе. И я так горда тобой, моя маленькая малышка.
– Угу, привет? Я беременна, Мам, - я ответила с драматизмом, указывая на маленькое выпячивание моего живота – выпячивание, которое больше походило на то, что я съела тяжелый обед, чем на что-то другое. – Скоро я сделаю тебя бабушкой до твоего сорок пятого дня рождения. Думаю, можно сказать, что я не очень хорошо справляюсь с поиском баланса в чем-то – если только ты не относишься к моей способности удерживаться на члене Джоуи, тогда в этом случае, доказательства валятся в лучшую сторону и оказываются весьма убедительными.