После похорон я позвонил Итану. Потребуется некоторое время, прежде чем я сам смогу обучать Куинн. Я чувствую её нетерпение. Сейчас ей нужны эти тренировки. У меня возникает ощущение, что это её новообретённая цель. Это всё, что удерживает её собранной.
Я слышу, как грузовик Итана подъезжает снаружи, и иду ему навстречу.
— Привет, спасибо, что помогаешь.
Я попросил его принести несколько вещей, которые нам понадобятся. Итан сможет показать Куинн основы, пока мне не станет лучше.
— Без проблем, — говорит он, когда лезет в кузов. Брат забрасывает боксёрскую грушу на плечо.
— Возьми более лёгкие вещи. Не переусердствуй, или мама меня убьёт.
Прежде чем пойти за Куинн, мы устанавливаем всё на открытом пространстве, которое предназначалось для столовой.
Я нахожу её в комнате, где она распаковывает свои вещи. Видеть, как Куинн перемещается по комнате — это адское облегчение. Она находится в этом доме, здесь, со мной.
— Итан здесь, — говорю я. — Он поможет нам с тренировками, пока мне не станет лучше. Ты не против?
Мгновение она колеблется, но затем я вижу, как на её лице вспыхивает решительность.
— Мы начинаем сейчас?
— Да, мы установили кое-какие вещи в столовой.
— Мне следует переодеться?
Я смотрю на шорты и футболку, которые на ней надеты. Её волосы свободно свисают, падая мягкими светлыми локонами до середины её спины.
— То, что на тебе надето, подойдёт. Только завяжи волосы, чтобы они не падали тебе в лицо.
— Конечно.
Я наблюдаю, как она быстро завязывает их в хвостик.
Когда заходим в столовую, Итан протягивает мне перчатки.
— Эти должны ей подойти, — говорит он. Я рад, что брат не выражает соболезнования Куинн. Я думаю, она ненавидит слышать эти слова.
Я знаю, что ей нужно говорить о том, что произошло, но ещё слишком рано. Я дам ей неделю или две, чтобы погрузиться в некий вид рутины, прежде чем поговорю с ней о той ночи.
— Давай, наденем их на тебя,— говорю я. — Это только на несколько первых дней, чтобы твои руки смогли привыкнуть к ударам.
Она забирает у меня перчатки.
— Я сама могу это сделать.
Момент, который был у нас сегодня утром, пропал. Куинн снова создает дистанцию между нами, и это чертовски ранит.
Итан надевает защитные щитки и встаёт перед ней. Он выставляет руки перед своей грудью.
— Давай, сделай первый удар отсюда, — усмехается он. — Просто ударь в щиток так сильно, как сможешь.
Взгляд Куинн мечется по его лицу, и она начинает нервничать.
Я встаю позади и беру её за правую руку. В отличие от предыдущих разов, она напрягается от моего прикосновения. Но я толкаю и сгибаю её руку.
— Расширь свою стойку, чтобы у тебя был лучший баланс, — говорю я, лишая голос всех ощущаемых мною эмоций.
Когда она готова, я говорю:
— Не думай слишком много об этом. Просто ударь щитки.
Она начинает наносить удар, но её рука падает на половине размаха.
— Представь, что я Стив, — рычит Итан.
Моя голова дёргается вверх, но прежде чем я могу среагировать, Куинн с рычанием бросается на него. Её удары дикие и не сфокусированные. Итану приходиться двигаться, чтобы блокировать её удары. Он начинает отступать, и она следует за ним. Он опускает руки, и её следующий удар врезается ему в грудь. Итан не двигается назад и не пытается остановить следующий удар Куинн. Он позволяет ей избавиться от ярости.
Её действия становятся дикими, а рычание превращается в плач. Понимая, что Куинн теряет над собой контроль, я хватаю её. Сомкнув руки вокруг девушки, я тяну её назад, от чего из её горла вырывается ужасный крик. Куинн борется со мной, пытаясь освободиться. Её локоть встречается с моим боком, и я опускаю руки, когда ослепляющая боль пронизывает моё тело. Я отшатываюсь назад и опускаюсь на пол, хватаясь за бок.
— Бл*дь, Элай, — кричит Итан, и это заставляет Куинн обернуться.
Выражение ужаса застывает на её лице, и Куинн выбегает из комнаты. Я изо всех сил пытаюсь встать на ноги, и с помощью Итана, я наконец-то справляюсь. Держа руку на боку, я иду за Куинн. Когда я добираюсь до её комнаты, она изо всех сил пытается снять перчатки. Её дыхание учащенное, движения суетливы.
Я подхожу к ней и начинаю помогать с перчатками. Она застывает и смотрит на мои руки. Когда я наконец-то их снимаю, она берёт мою левую руку и переворачивает её. Только тогда я вижу кровь.
«Бл*дь, некоторые швы, должно быть, разошлись».
Она хватает мою футболку и дёргает её вверх, обнажая окровавленную повязку.
— Нам нужно доставить тебя в отделение неотложной помощи,— говорит она, её голос наполнен паникой.