— Всё в порядке, — говорю я, чтобы успокоить её.
Глаза Куинн устремляются к моим, и я могу видеть каждую эмоцию, которую она испытывает. Сейчас её ограждение полностью опущено.
— Как ты можешь это говорить? — кипятиться она. — Ничего не в порядке. Ничто никогда не будет снова в порядке!
Её голос набирает высоту, и затем она кричит:
— Рой мёртв. Миссис Дуглас мертва. Тебя подстрелили. Это животное всё ещё на свободе. Ничего не будет в порядке!
— Я знаю, — говорю я спокойно. — Прости. Я не подумал.
— Никто не думает, — продолжает бушевать она. — Рой не думал, что умрёт. Стив не задумался об ущербе, которые его жестокие действия оставят позади. Я не думала, когда позвонила тебе. Я не думала, что может с тобой случиться.
Я протягиваю к ней руку, когда понимаю, что она чувствует себя виноватой за то, что случилось. Она винит себя, и это просто неправильно. Прежде чем я могу прикоснуться к ней, Куинн отходит от меня.
— Ты не думал, Элай. Из-за меня ты подвергнул себя опасности, и не на минуту ты не задумался, что будет со мной, если я потеряю тебя.
Она делает несколько вдохов, и наконец, слеза катиться по её щеке. Ей нужно беситься. Ей нужно кричать и сломаться, чтобы она могла выпустить это.
Куинн смотрит на меня, и её голос дрожит, когда она говорит:
— Я не думала, как несправедлива я была с Роем. Я собиралась выйти за него замуж. Я собиралась привязать его к жизни со мной, в то время как я всё ещё любила тебя.
Она отворачивается от меня, когда я пытаюсь понять смысл её слов.
— Итан должен отвезти тебя в отделение неотложной помощи, — шепчет Куинн, и я знаю, что на данный момент она закончила говорить.
Не уверен, достигли ли мы какого-либо прогресса. Прямо сейчас я ни в чём не уверен.
***
После моего возвращения из отделения неотложной помощи, мама и папа пришли проверить меня.
— Ты в порядке? — спрашивает мама, когда осторожно обнимает меня.
— Да, три шва разошлось, но они исправили это. Не о чем беспокоиться.
Она смотрит на меня.
— Я всегда буду беспокоиться о тебе и Итане.
Затем она целует меня в щёку и говорит:
— Я пойду проверю Куинн.
Папа ждёт, когда мама покинет гостиную, прежде чем сесть рядом со мной на диван. Он наклоняется вперёд и опирается локтями о колени. Долгое время, он просто смотрит вниз на свои руки, прежде чем посмотреть на меня.
— Помнишь, когда я впервые учил тебя стрелять из пистолета?
— Да, — говорю я, откидываясь назад на подушку.
— Ты сказал мне, что боялся,— говорит он. — Ты помнишь, что я сказал тебе в тот день?
Я киваю. Я помню каждое мгновение, которое я провёл с папой.
— Ты сказал, что у всех есть страх.
— Я сказал, что я боюсь, что не смогу защитить тебя, — напоминает он мне.
Я кладу руку ему на плечо, теперь зная, к чему он ведёт.
— Когда он подстрелил тебя, чёрт возьми, Элай, я не могу описать тебе то, что я чувствовал. Сталкиваться со своим самым большим страхом — это нелёгкая задача. Раньше я был в некоторых довольно трудных ситуациях, но никогда не чувствовал себя таким бессильным в своей жизни как в то время, когда мне пришлось наблюдать, как ты истекаешь кровью.
— Но теперь я в порядке, — пытаюсь я успокоить его.
Он качает головой и снова смотрит на свои руки.
— Дважды в моей жизни люди, которых я люблю, истекали кровью у меня на руках.
— Дважды? — спрашиваю я.
— В твою маму стреляли.
Слова проходят дрожью сквозь меня, и я приподнимаюсь обратно. Я пытаюсь поймать его взгляд, но впервые в моей жизни, отец не поднимает глаза.
Слеза скользит из уголка его глаза, и он небрежно вытирает её.
— Прежде чем вы с Итаном появились, твоя мама и я сражались с нашими собственными демонами. Мы никогда не говорили об этом, потому что надеялись, что вы никогда не будете в таком плохом положении, чтобы вам нужно будет это знать.
— Знать что, папа?
— Я не был мастером на все руки всю свою жизнь. Было время, люди приходили ко мне, когда у них не было других вариантов. Я был человеком, который шёл в эпицентр дерьма, чтобы спасти их близких. Твою маму похитили и со мной связались, чтобы вытащить её.
Мой рот раскрывается от шока.
— Маму похитили? Кто? Зачем?
— Потому что люди облажались, и ей пришлось заплатить. Прошло почти тридцать лет, а я до сих пор помню, как она выглядела, когда я нашёл её. Страх. Боль. Кровь.
Он смотрит на меня, и я вижу ярость, горящую в его глазах.
— Я всё ещё чувствую гнев.
— Кровь, — шепчу я. Я не уверен, что хочу знать всё это.
— Они били её так сильно.
Его голос ломается на этих словах, и на этот раз, когда слеза катится по его щеке, он не останавливает её. Отец глубоко вздыхает и умудряется восстановить контроль над своими эмоциями.