Через несколько дней Таргар вздрогнет от массовых казней изменников. Уже точили топоры палачи, смазывали салом веревки, и камеры ждали момента, когда арестанты покинут свое последнее убежище. Если Адох хочет официальных казней, он их получит. Но, в связи с открытым обвинением, шлейфом тянулись и указы о лишении дворянского звания семей заговорщиков, арест их имущества в пользу герцогской казны и изгнание, кого-то и с территории Таргара. Сожалел ли Найяр, что вся грязь вплывает наружу? Нет. Жаловались? Искали защиты? Получите возмездие.
Сильней всех страдали семьи таров и таргов из мелкого дворянского сословия. Наиболее родовитые семьи его сиятельство решил пощадить, лишив их половины имущества, ибо недовольство тех, кто был наиболее приближен к власти, было чревато возможными мятежами. А это было уже лишним. Найяр просматривал ветви рода Грэим, отыскивая возможных претендентов на свой престол. Родственников, уже не особо близких, здравствующими ныне нашлось пятеро. Был еще дядя, но старый хрыч мало подходил на роль зачинщика восстания, и своего племянника он боялся больше, чем желал стать Таргарским герцогом, а из отпрысков дядюшка Грэим сумел народить только пятерых дочерей, потому мог спокойно влачить свою старость. Остальных же ждал печальный конец. Его сиятельство не желал сохранять за спиной возможный клинок, предвидя растущее недовольство, которое обязательно найдет отклик у бритов, в Адохе и еще нескольких государствах. Потому тех, кто был способен возглавить переворот или же стать его знаменем, герцог уже приговорил. Таргар ожидали смутные времена, и отец Энлер был прав, обезопасить свою шкуру от повреждений для Найяра было важно. Впрочем, Первосвященник ошибся в другом, за Таргар его правитель готов был порвать глотку любому, потому что власть он все-таки любил и ему нравилось править. Он даже получал удовольствие от таких вот визитов и возможности утереть нос зарвавшимся скотам, решившим, что смеют ему указывать. Для полного счастья не хватало лишь малости – Сафи.
Когда герцог вышел к народу, гвалт, царивший за воротами стих. Отец Энлер поднял руку.
- На колени! – зычно выкрикнул он, и людское море поспешило выполнить указание главного духовного отца Таргара. – Возрадуйся, народ Таргара! Возликуйте человеческие сердца! Нынче боги одарили нас чудом. Герцогиня Аниретта Таргарская была призвана в божье царствие и будет услаждать чистотой своей самих богов! Гроб пуст! – дружное «ах» прокатилось над головами восторженных таргарцев, радовавшихся больше даже на за покойную, а за то, что именно Таргар был удостоен божественного внимания. – Пречистая Аниретта будет молиться за нас и наши души! С утренней службы и до вечерни в каждом храме буду служить по ней молебны.
Энлер замолчал, уступая место его сиятельству. Найяр некоторое время сохранял торжественное молчание, обозревая свой народ, народ с трепетом взирал на своего прекрасного и строгого господина. Его портреты висели во многих домах, он был сердечной болезнью многих тарганн и тарин, и когда его неизменно огромный черный жеребец нес своего всадника по улицам столицы и других городов, не одно женское сердечко замирало от восхищения. И герцог все это прекрасно знал и умел пользоваться, когда ему было необходимо народное обожание. Вот и сейчас Найяр позволил насладиться зрелищем его развивающихся волос, гордой посадкой головы, статью и красивым лицом. Наконец, дождавшись наивысшего накала, когда в толпе раздался стон какой-то особо впечатлительной особы, герцог распростер объятья, словно хотел принять в них всех, кто сейчас с немым обожанием взирал на него:
- Дети мои, - с чувством заговорил он, - свершилось чудо, - голос его сорвался, но мгновение, и его сиятельство вновь готов разговаривать со своими подданными. – Боги оказали честь не только моей покойной супруге, не только мне ее скорбящему мужу, - и в эту минуту подданные забыли о том, что герцог все три года своего брака сожительствовал с другой женщиной, - но и вам, дети мои! Боги признали Таргар достойным своего чуда, вас достойными чуда, дети мои! – и вновь дружное «ах» летит под стенами герцогского дворца. – И нам даже не надо ждать посланников от Владыки, они уже здесь и засвидетельствовали вознесение. У Таргара появилась своя святая и заступница! Возликуем, дети мои!!!
Дружный рев сотряс столицу, но одно движение герцогской руки, и вновь тишина сковывает пространство.
- Во имя Пречистой Аниретты Таргарской я объявляю неделю празднеств! – теперь рев ликования было уже не остановить. Найяр шагнул в тень, посмотрел на отца Энлера. – Ну, что, отче, мы опять на пике.