Интересны следующие утверждения Кардозо: «Мудрейший Саббатай Цви, признавая истинной мудрость р. Ицхака Лурии, отринул ее, однако, обеими руками» и «Мудрейший Саббатай Цви говорил о р. Ицхаке Лурие, что тот создал меркаву (колесницу) удивительной красоты, но не поведал, кто на ней ездит» (cм. рукопись о «тайне Божества», опубликованную А.Х. Вейсом в Бейт ха-Мидраш, 1865 и Друш Раза дэ-Разин, рукопись № 153 Еврейской теологической семинарии в Нью-Йорке). Заметим здесь же: мнение о том, что изучать следует только Зогар, но не писания р. Ицхака Лурии, оставалось принятым у радикальных саббатианцев во времена Яакова Франка. Об этом свидетельствует р. Барух Косовер в предисловии к книге Йесóд ха-Эмунá, написанном в 1761 году. При этом общее мнение во всех саббатианских кругах уже и на раннем этапе состояло в том, что теперь, «с началом Субботы», приоткрылась подлинная «тайна Божества», которая оставалась неведома в прежние дни Изгнания всем мудрецам - как философам, так и каббалистам.
Считалось, однако, что последние из «ведающих» намекали на эту тайну в первые годы Изгнания; их намеки сохранились в Зогаре и в некоторых аггадóт, причем главным образом в т.н. аггадóт шель дóфи, то есть в «клеветнических» или кощунственных истолкованиях (по выражению из Вавилонского Талмуда, тр. Санхедрин, 99б). В темные дни Изгнания эти таинственные намеки служили своеобразными «вехами Освобождения» тем, кто был способен их распознать, но во всей своей полноте их тайна раскроется только в эсхатологической перспективе. Она еще не открылась полностью в наше время, однако саббатианцы считали, что с приходом мессии «верующие» удостоились частичного ее постижения. Это также было причиной отвержения лурианской каббалы, на место которой пришла новая доктрина саббатианцев, непосредственным образом связанная с «тайной Божества».
Первым документом этой саббатианской каббалы, вызвавшим острые споры и породившим многочисленные истолкования, стала небольшая брошюра под названием Раза ди-мехейманýта («Тайна веры»), записанная со слов Саббатая Цви (уже после того, как он обратился в ислам) одним из его учеников. Новая «тайна» добавляла еще один пласт к тому, что было открыто каббалистами прежде: если вся лурианская каббала касалась проявления Божества после цимцýм [32], то новая теория рассматривала Божество до цимцýм, обнаруживая при этом весьма удивительные вещи.
Мы уже отмечали в предыдущей главе, что саббатианцы не боялись парадоксов в религии, и само их учение об отступничестве мессии служит первейшим доказательством тому. Не меньшую диалектическую дерзость они обнаруживали в своих суждениях о «тайне Божества» и об истории веры в Израиле. Именно здесь мы получаем возможность заглянуть глубоко в душу людям, которые, считая себя верными иудеями, превратили религиозное содержание иудаизма в ересь. И - не только раввинистического иудаизма.
Я допускаю, что для многих саббатианцев или даже для большинства из них, причем как «умеренных», так и «радикалов», раввинистический иудаизм, понимаемый как еврейство в Изгнании, сделался вещью сомнительной, обладающей ценностью лишь условно, - даже в том случае, если они принимали решение остаться в еврейской среде. Настоящей любви здесь быть уже не могло. Раввинистический иудаизм был хорош в свое время, но истины Освобождения, пронзающей человеческую душу до последних глубин, он в себе не несет. После всего, что уже говорилось нами выше, эта позиция саббатианцев - не удивляет. Но, напротив, нельзя не поразиться тому, чтó обнаружили саббатианцы в качестве «тайны Божества», когда они, в поиске первоначальной религиозной истины, сокрытой на время Изгнания, обратились к библейскому тексту. Здесь мы наблюдаем в русле саббатианства совершенно неожиданное проявление гностицизма, пусть и «с заменой знака» в основных оценочных утверждениях, присущих этой доктрине.
32
В лурианской каббале – «сокращение» или «сжатие» бесконечного божественного Света, благодаря которому стало возможным сотворение миров.