Искупление через грех

Далее, внешнее действие, совершаемое человеком на глазах у непосвященных, не есть действие истинное. При этом действие истинное, будучи тайным, должно быть способно отменить и обесценить эффект действия внешнего, лживого. Полная смена караула: святое сделалось профанным, профанное – святым. И одним только усилием мысли (кавванá) здесь было уже не обойтись, изменить требовалось само действие. Пока Избавитель не пришел, внешнее соответствовало внутреннему, и поэтому человек совершал великие тиккуним, исполняя заповеди Торы. Но с приходом Избавителя внешнее оказалось в глубоком конфликте с внутренним, и теперь человек достигает того же теургического эффекта, выполняя заповедь Торы «внутренне», тогда как внешне его поступок есть полная противоположность данной заповеди, то есть намеренное ее нарушение. Словами самих саббатианцев, использовавших в данной связи перетолкованное ими по-своему талмудическое высказывание: «Упразднение Торы есть ее исполнение» [37].

Именно в этом пункте учение радикальных саббатианцев било сильнее всего по цельному еврейскому чувству, вызывая смятение в душах «верующих». Доктрина святости греха и совершения тиккун’а через сознательное нарушение заповеди оперировала еще и таким, столь же тенденциозно перетолкованным, талмудическим источником: «Преступление, совершаемое во имя Неба, сильнее, чем заповедь, исполняемая не во имя Неба» [38].

В истории религий различные варианты учений, говорящих о святости греха, всегда появлялись в лоне спиритуалистических сект. Тип пневматика, о котором я говорил во второй главе, этот тип «человека духовного», особым образом расположен к восприятию и созданию подобных теорий. Психологическая связь между обостренной «духовностью» и нигилизмом представляется мне очевидной. Мир, в котором обитают сыны восхождения, решительно отличается, по их мнению, от обычного мира «средних». И мерка обычного мира в принципе неприменима к новым законам, согласно которым живет «взошедший». Ощущая себя над грехом (весьма распространенное мнение в истории сект, имеющее хождение и в хасидской литературе), пневматик находит, что у него есть право делать всё, что он вздумает, не соотносясь с законами морали, которой он, взошедший к вершинам духа, более не подвластен. И даже сверх того: ниспровержение заурядной морали «средних» может рассматриваться пневматиком как положительная задача, решая которую он действует во имя открывшегося ему «внутреннего» учения.

Как я уже отмечал, исторически устремления подобного рода обнаруживались в иудаизме и даже в каббале лишь в качестве теоретической потенции, но не актуальным образом. Самым заметным примером здесь можно считать «доктрину эпох», т.н. торáт ха-шмитóт, представленную в «Сéфер ха-Тмунá» («Книге Образа»), одном из классических сочинений испанской каббалы начала XIII века [39]. В этой книге прямо сказано, что Тора является телом духовных букв, которое, не меняя своей внутренней сущности, по-разному проявляется, т.е. поддается совершенно разному прочтению, в различные космические эпохи, т.н. шмитóт [40]. Соответственно, каждая шмитá имеет свою Тору. Наша шмитá есть эпоха суда, и потому Тора читается нами как перечень предписаний и запретов, причем даже тайный смысл ее связан с прямым прочтением текста. Но следующая шмитá будет эпохой милости, и тогда Тора будет читаться совершенно иначе. При этом весьма вероятно, что запрещенное в одну космическую эпоху будет дозволено в другую, в соответствии с действием доминантного для данной эпохи божественного качества. Некоторые каббалисты - например, р. Моше Кордоверо – ощущали опасность, связанную с этой теорией, и полностью устраняли ее из каббалистического учения. Но на саббатианцев оказали большое влияние книги, в которых она развивается, «Сéфер ха-Тмунá» и «Сéфер ха-Кана».

В сердцах саббатианцев представление о разных проявлениях Торы в различные космические эпохи слилось с понятием, которое не имело первоначально никакого отношения к изложенной выше концепции. Зогар не знает торáт ха-шмитóт или, во всяком случае, не упоминает эту теорию, что и позволило впоследствии вывести ее из актуального комплекса каббалистических идей. Но в позднейших дополнениях к Зогару, вошедших в его канонический корпус, т.е. в «Тиккунéй Зогар» и в «Ра’айа Мехеймнá», много говорится о четырех мирах: Эманации (Ацилýт), Творения (Бриá), Формирования (Йецирá) и Действия (Асийá), представляющих собой разные слои духовной реальности. И в связи с этим в некоторых местах встречаются такие понятия, как Тора дэ-Ацилýт и Тора ди-Вриá [41].

37

В Вав. Талмуде, тр. Менахот 99б, эти слова относятся к Моисею, разбившему скрижали Завета, когда он, спустившись с Синая, увидел, что Израиль поклоняется золотому тельцу. Рейш Лакиш говорит в связи с этим: «Иногда упразднение Торы есть ее утверждение». В саббатианских текстах часто приводится несколько иная версия этого правила: «Упразднение Торы есть ее исполнение». Г. Шолем предполагает в данной связи, что используемая саббатианцами версия текста была позаимствована ими из Сéфер ха-Хасидим (издание Мэкицэй Нирдамим, § 1313).

38

Это высказывание р. Нахмана Бар-Ицхака, приводимое в Вав. Талмуде, тр. Назир 23б, может быть переведено иначе: «Преступление, совершаемое ради него самого (буквально: во имя него), сильнее, чем заповедь, исполняемая не ради нее самой (не во имя нее)», но доминантная в иудаизме традиция истолкования этого и других выражений, схожих по форме и смыслу, располагает к переводу «во имя Неба» и «не во имя Неба». Именно так дано в современном комментарии р. Адина Штейнзальца. Раши объясняет «преступление, совершаемое ради него самого» как «преступление, совершаемое ради [исполнения] заповеди».

39

В настоящее время большинство исследователей предлагает более позднюю, чем у Г. Шолема, датировку Сéфер ха-Тмунá (конец XIII – начало XIVвв) и относит эту книгу, как и упоминаемую ниже Сéфер ха-Канá, к произведениям византийской, а не испанской каббалы.

40

По названию седьмого, субботнего года в Торе, в который предписывалось отпущение долгов - шмитáт ха-ховóт. С этим связано использование слова шмитá как названия всего семилетнего цикла и, шире, эпохи. В Сéфер ха-Тмунá речь идет о семи семитысячелетних периодах в мироздании, каждый из которых связан с одной из семи нижних сефирóт. По завершении всего 49-тысячелетнего цикла наступает юбилейное тысячелетие (по аналогии с юбилейным пятидесятым годом в библейских законах), когда нижние сефирóт возвращаются к своему источнику.

41

Замена Бриá на Вриá после предлога родительного падежа ди обусловлена выпадением слабого дагеша после гласного; при этом имеется в виду одно и то же слово.