— Цел? — девушка бегом ощупала его.
— Да, да, — возбужденно кивал Биби. — Там Жерар. Скорее.
Мари бросилась за ним. Жерар лежал на земле. Вокруг него толпилось несколько человек.
— Дайте я, — девушка опустилась на колени. Жерар был без сознания. Лицо и тело его, как одна сплошная рана. Мари склонилась к его груди и услышала слабое биение сердца. — Жив, — прошептала она. — Его нужно в дом. Ирэн!
— Да, я здесь. Не в лавку. Там еще огонь тушат. К девочкам. Сейчас распоряжусь, чтобы место приготовили. Полетт, Жилетта, — крикнула Ирэн. — Два места приготовьте.
— Да, мадам.
Мари тем временем склонилась над Бернардом. Тот слабо стонал и, кажется, был в несколько лучшем состоянии, чем его друг. Мимо провели двух связанных бандитов. На минуту они остановились у распростертых тел. Мари подняла взгляд.
— Молитесь, чтобы они, — она указала на избитых защитников, — выжили. Оба. Иначе… — Ее лицо, все черное от сажи и огромные глаза, пылающие дикой ненавистью, были столь ужасны, что один из бандитов, видимо, особо суеверный, содрогнулся. Говорили, будто вскоре он сошел с ума.
Пожар, наконец, потушили. К счастью, дом не слишком пострадал. Только сильно обуглились бревна на углу. И страшный запах гари, который еще долго не выветрится. Все можно было восстановить.
— Милу, где Милу? — металась по двору Сильви.
Пса нашли и поначалу сочли мертвым. Но, осмотрев его получше, признали сильную кровопотерю. При хорошем уходе Милу можно было спасти. Его перенесли на кухню. В тепло. И на плечи Мари свалилась забота о трех пациентах. Она лучше других в доме разбиралась в медицине. И вот, сама толком не оправившись от нервного потрясения, она без устали переходила от одного к другому, готовила мази, настои, наблюдала за симптомами. Состояние Бернарда и Милу уже не вызывали у нее серьезных опасений. Мари лишь назначала лечение. А сиделками Бернарда девушки работали по очереди. И он уже даже пытался с ними шутить.
К Милу Мари заходила раз в день, чтобы поменять повязку, проверить температуру и общее состояние, проследить за аппетитом. Девушка поглаживала жесткую шерсть на голове верного пса, а тот иногда лизал ей пальцы. По сути, Милу больше всего нуждался в покое, чтобы затянулись раны и восстановились силы. И он тихонько лежал в теплой кухне, по большей части дремал. Чаще всего его навещали дети, Сильви и Биби. Они обещали следить за состоянием верного пса и немедленно сообщить Мари, если ему станет хуже. Дети честно исполняли порученную задачу. И Милу потихоньку поправлялся.
А вот состояние Жерара вызывало сильное беспокойство. Жар не спадал и большую часть дня больной проводил в каком-то полузабытьи. Мари, как могла, старалась облегчить ему боль, снять тяжелое воспаление, вызванное ранами. Он часто просил ее положить руку на лоб, утверждая, что так ему гораздо легче. И Мари преданно ухаживала за ним, просиживая по нескольку часов кряду. И ведь при этом никто не отменял срочных заказов на вышивку. Мари безмерно устала, очень болела спина. Однако она ни словом не обмолвилась об этом Ирэн. У той после пожара и так забот хватало. Нужно было общаться с властями, нанимать работников, чтобы восстановить повреждения дома, нанесенные пожаром, снова решать вопросы охраны. Филипп, жених Полетт, предложил на время болезни Жерара и Милу переправить злосчастный сундук своему дяде-ювелиру. Там и охрана мощнее, да и замки покрепче. Сам же он в очередь с приятелем взялся временно охранять мастерскую, всерьез испугавшись за жизнь невесты. Таким образом эти вопросы как-то решались. Оставалась еще Сильви, которая сильно напугалась и с той ночи боялась засыпать. Ирэн приходилось долго убаюкивать и успокаивать девочку, рассказывая ей все сказки, какие только знала.
Мари же тем временем выхаживала Жерара. Когда он был в ясном сознании, то настоятельно отправлял девушку отдыхать, убеждая, что ему значительно лучше. А в бреду пугал ее неожиданными признаниями, заставлявшими Мари предположить, что его отношение к ней не исчерпывается просто дружбой в благодарность к памяти ее отца.
— Моя бедная маленькая ласточка, сердце которой похитил поэт, — бормотал «Красавчик» — Он даже не подозревает, какой он счастливец.
— Жерар, — в глазах Мари плескалось отчаяние, — у тебя жар. Ты не должен так говорить.
— Не должен, — он отворачивался к стене. — Бандит с большой дороги с изуродованным лицом не имеет права на такие слова. Все это блажь. Прости меня.
— Ну зачем ты? Какой бандит? Ты замечательный, ты очень храбрый, ты…
— Мари, ты совсем измучилась со мной, — Жерар тихонько сжал ее пальцы. — Я прошу тебя, отдохни. Я усну.
Мари со вздохом покорилась просьбе и, оставив сиделкой Анриет, тихонько вышла из комнаты.
— Ирэн, — девушка медленно опустилась на стул. — Мне кажется, что он … Я считала, что он из-за отца. Что он мой друг. Я ведь, кажется, не давала никакого повода.
— Трудно было вести себя более безупречно, чем ты, — Ирэн с нежностью обняла девушку за плечи. — Однако люди ведь не властны над своими чувствами.
— Но почему? — Мари стиснула руки. — Я не хочу, чтобы он страдал. Он оберегал меня с той самой минуты, как нас разлучили с Пьером. И вот теперь, из-за меня…
— Не терзай себя, моя милая. Жерар сильный мужчина. Он сумеет справиться. Также как Арман. Мадлен пишет, что он женился недавно. И девушка очень похожа на тебя.
— Это тоже меня пугает. Слишком поспешная женитьба, — мучительно выдохнула Мари. Потом потерла глаза, поморгала. Взгляд ее казался потерянным.
— Что с тобой, моя девочка? — испугалась Ирэн.
— Да нет, ничего. Просто иногда вечером я плохо вижу. Все расплывается.
— Это все усталость. Ты слишком много работаешь. Пойдем, тебе нужно отдохнуть. Немедленно, — Ирэн помогла девушке дойти до кровати, заботливо уложила ее. Но вдруг Мари затрясло. Чудовищное напряжение последних дней вырвалось наружу в нервном приступе.
— Не могу больше, — стонала она. — Не могу. Я не железная. Я устала. О, Пьер, у меня не осталось больше ни сил, ни надежды.
Перепуганная Ирэн пыталась ее утихомирить. Принесла успокаивающее, терла виски уксусом. Девочки толпились в дверях и наперебой предлагали что-то свое. Но все усилия были тщетными, пока Биби не прибежал в спальню с плащом Пьера. Прикосновение дорогой сердцу вещи оказало магическое действие на истерзанную девушку. Она свернулась клубочком под плащом и стала постепенно затихать. Еще какое-то время она всхлипывала, затем дыхание девушки выровнялось, к ней пришел благодетельный сон.
— Биби, какой же ты умница, — Ирэн благодарно пригладила торчащие вихры мальчика.
— Его зовут Марин, мама, — вмешалась Сильви. — И он уже совсем не малыш. Он взрослый. Он нам всем помог.
— Марин, — улыбнулась Ирэн. — Морской. Какое романтичное имя. И конечно он уже взрослый. Умный, храбрый и понимающий.
— Просто Мари мне как сестра, — пробормотал мальчик. — Этот плащ помогает ей уйти куда-то в свой красивый мир. Она такая добрая, — Марин тяжело вздохнул. — Но совсем несчастливая. И куда только этот ее поэт запропастился. Пора бы ему уже появиться.
А тем временем волшебник-сон нежно прижал утомленную головку Мари к своей груди и унес ее в чудесную страну. Вместе с Пьером они бродили в душистой тени цветущих апельсиновых деревьев, взявшись за руки. А потом спускались по мраморной лестнице прямо к морю. Теплые волны с тихим шелестом наползали на берег, лаская заодно и их босые ноги. А они улыбались друг другу, целовались и кормили чаек. Милосердный сон. Он приходит к измученным душам, давая им мимолетное забвение. Иллюзию счастья в страшном мире, который этого самого счастья лишен.
***
— Госпожа, я бы хотела просить вас об одном одолжении.
— О чем же, Флоранс? — Жаклин оглядывала себя в зеркало, насколько хорошо сделана прическа и безупречно ли сидит дорожное платье. Гостиница в Туре, в которой они остановились, отдыхая от долгой дороги из Рошфора в Париж, была, конечно, не высшего класса. Однако в этом вопросе графиня не была особо привередливой. Она любила роскошь, но при необходимости могла довольствоваться малым
— Сегодня я была на рынке, закупала кое-что из провизии нам в дорогу. И у одной из торговок заметила чудесный вышитый кошелек. Разумеется, я спросила, откуда такая красота? Она ответила, что такая прелесть продается в лавке мадам Гасьон. О, госпожа, если бы вы его видели! Давайте заедем туда. Это совсем недалеко.