Соланж пыталась высвободить руку, но хватка была стальная.
— Не стоит подходить близко к клетке, когда смотришь на диких зверей, — прошептала Марианна.
— Отпусти — или закричу!
Они стояли друг против друга, только решетка разделяла их. Другой рукой Марианна обхватила затылок Соланж и вдавила ее лицо в металл.
— Долго ты думала играть со мной? Тебе не рассказывали, что я сделала с той вертухайкой? В каком виде ее оставила? Она была немного похожа на тебя… Но больше она никому не причинит вреда… Да и ты тоже…
Соланж вопила во все горло, пыталась оцарапать Марианне лицо. Ее снова приложили лбом о решетку, в голове помутилось: опасный симптом сотрясения мозга. Марианна могла убить ее быстро, но хотелось смаковать драгоценные мгновения. От наркоты явилось ощущение полета. Она сменила тактику, схватила Соланж за горло. Нажимать потихоньку, вдавливать пальцы в нежную, беззащитную плоть. Считывать страх во взгляде. Две тени мелькнули в коридоре. Даниэль и Дельбек. Начальник попытался освободить коллегу, но Марианна упорно не желала отпускать свою агонизирующую игрушку. Она давила все сильнее, и надзирательница мало-помалу задыхалась.
— Марианна! Немедленно отпусти ее!
Все равно что взывать к глухому. Тогда Даниэль отцепил электрическую дубинку. Быстрая реакция, немедленная кара. Первый разряд под ребра уложил Марианну на пол; тело Соланж осело жалкой грудой тряпья.
— Уймись, или пожалеешь! — заорал Даниэль, врываясь в камеру.
Марианна поднялась было на ноги, но, получив новый разряд, издала душераздирающий вопль, переходящий в хрип. На этот раз она сдалась, застыв на полу недвижимо.
— Моника, наручники, быстро!
Он прицепил Марианну к кольцу, вделанному в стену, и быстро отступил, не дожидаясь, пока она придет в себя. Соланж, все еще оглушенная, открыла глаза.
— Эта сумасшедшая хотела меня убить! — хрипло простонала она.
— Ну, ты как? Кости целы? — спросил начальник, встав на колени рядом.
На лбу у нее набухала шишка, на шее, словно ожерелье, краснела полоса.
— Она хотела меня убить! Видали, а?
Даниэль бросил взгляд на Марианну, простертую у стены. Она, как всегда, страдала молча. Зато Соланж хныкала, как маленькая девочка, рассадившая коленку.
— Замолчи! — вдруг приказал он.
Соланж осталась лежать с разинутым ртом.
— Сегодня не твое дежурство по карцерам… Можешь сказать мне, зачем ты тут ошивалась?
— Но… Но я хотела только…
— Только помешать ей спать? Ее спровоцировать?.. Пора прекратить эти выходки, Париотти!
— Вы видели, что она со мной сделала?
— Ты сама напросилась! — заключил он. — Моника, проводите ее в санчасть.
Дельбек помогла Соланж подняться, и пара в униформе исчезла в полумраке. Марианна прижимала свободную руку к животу, куда пришелся разряд. Но ни звука не слетало с ее уст, скованных болью. Даниэль осторожно приблизился:
— Ну как ты?
— Оставь меня в покое, мудак!
— Расскажи, что случилось.
— Ты сам прекрасно знаешь что… Если ты не будешь держать эту суку на поводке, она так и будет портить мне жизнь…
Даниэль закурил, сел рядом.
— Меня не угостишь?
Он протянул ей свою.
— Нужно учиться владеть собой, Марианна.
— Отстань…
— Не говори так со мной.
— Убирайся… Мне нужно побыть одной.
— Как хочешь, — сказал он, вставая.
— Эй! Ты ведь не оставишь меня прикованной к стенке!
— Если я тебя отцеплю, ты на меня набросишься.
— Нет, обещаю!
— Ты совсем съехала с катушек, лучше посиди так.
— Эй! Вернись, освободи меня!
Решетка закрылась, Марианна стукнула кулаком по стене. Но бетон не поддался. Это она разрыдалась безудержно, так, как давно уже не позволяла себе.
— Не хочу оставаться здесь, не хочу здесь помереть…
Белая ночь в черной дыре. Утро наступило, но Марианна скорее угадывала его, чем видела. Веки горели, мышцы обмякли. Мозг на грани истощения. Из мучительного одиночества ее внезапно вырвал звук шагов. Тихих, легких шагов. За решеткой показалась Жюстина. Тогда Марианна уловила такой знакомый и все же непривычный запах.
— Привет, Марианна… До чего же ты себя довела? Плакала?
— Неужели это запах кофе…
— Я встретила Даниэля, он уходил домой. Сказал, чтобы я тебе принесла чашечку кофе.
— Настоящего?
— Ну да, самого что ни на есть настоящего! — отвечала Жюстина, отстегивая наручник.
Марианна взяла чашку обеими руками, принюхалась с наслаждением, зажмурившись.
— Сахар положила?
— Три куска, как ты любишь!
Настоящий завтрак: свежий хлеб с маслом, крепкий и сладкий кофе! Каждая капля — божественное откровение. Сигаретку напоследок — полный отпад.