— Что случилось?
— Пожалуйста! Скорее! Марианне плохо!
— Успокойтесь! — велела Дельбек. — Что с ней такое?
— Не знаю! Ей нездоровилось, ее трясло, а потом… Она хотела встать, упала…
— Хорошо, я позову офицера.
— Но поторопитесь, бога ради!
— Спокойно, мадам Оберже. В такой поздний час у меня нет ключей от камер. Только начальник может открыть дверь. Мы вернемся через несколько минут.
С тяжелым вздохом Моника направилась в кабинет. Вечер явно не задался… У младшенького температура, у самой жжение в желудке… Еще и голод одолевает. Черт бы побрал эти диеты! Ко всему прочему Даниэль дежурит всю ночь. Тут не выспишься… Теперь еще и заключенная заболела. Да не абы какая заключенная!
В камере Эмманюэль присела на корточки рядом с Марианной. Положила дрожащую руку ей на плечо, не зная, что делать дальше.
— Это пройдет, — повторяла она вполголоса. — Все пройдет. Потерпи…
Как будто Марианна могла услышать. Ей всего лишь хотелось, чтобы Эмманюэль убрала руку, но не было сил попросить. Тем более отодвинуться.
Через десять нескончаемых минут Моника явилась в компании Даниэля. Осторожно приблизилась к Марианне. Что, если это очередной ее фокус?
— Мадемуазель де Гревиль!
Марианна открыла глаза. Застывшая, свернувшаяся на полу, она была похожа на пластмассовую куклу в человеческий рост, более натуральную, чем сама природа.
— Хотите, чтобы мы вызвали врача?
Даниэль подошел тоже и несколько секунд смотрел на девушку. Потом взял ее на руки и вынес из камеры. Моника следовала за ним тенью. Он зашел в комнату отдыха и положил Марианну на кровать, где обычно спали охранницы во время ночных дежурств. Теперь нужно было отделаться от Моники.
— Я ею займусь, — сказал Даниэль. — Продолжайте обход.
— Разве мы не должны доставить ее в санчасть?
— Там ей ничем не помогут. У нее нервный припадок. Это пройдет.
— Нервный припадок? Мне это больше напоминает абстинентный синдром…
— Если даже и так, все равно это пройдет! — раздраженно проговорил он.
Моника пыталась было возразить, но, встретив гневный взгляд шефа, передумала. Она выплыла в коридор, что-то бормоча себе под нос. Это не по правилам. Офицер определенно слишком вольно обращается с регламентом, это плохо кончится.
Даниэль закрыл дверь и присел на край кровати. Вгляделся в лицо молодой женщины, прикоснулся к ее ноге, твердой, как кусок дерева.
— Что ты вытворяешь, а? — спросил он мягко.
— Мне нужно…
— Речи быть не может.
Она расплакалась, как капризная девочка, стала кусать пальцы; он взял ее за руку.
— Пожалуйста!
— У меня нет! Думаешь, я так и хожу все время с карманами, полными дури? Дам тебе кодеин. Это все, что я могу для тебя сделать… Лежи тихо, о’кей?
Как еще она могла лежать? Через минуту он вернулся с двумя таблетками. Ей было трудно пить, губы окаменели. Оставалось только ждать, пока лекарство подействует. Даниэль держал ее за руку, это успокаивало. Еще четверть часа длился припадок, близкий к агонии. Впечатляющее зрелище: но он навидался наркоманов в ломке, которые, казалось, вот-вот умрут.
Но Марианна пришла в себя. Мышцы расслабились, дыхание выровнялось. Даниэль вытер кровь носовым платком. Простыни испачканы, Моника станет ворчать.
— Полегчало? Я отведу тебя…
— Погоди немного… Ты мне дашь еще? Кодеина…
— Дам две таблетки, выпьешь завтра утром. Хорошо?
Он помог ей приподняться, какое-то время она сидела на постели, положив голову на руки. Даниэль курил сигарету и терпеливо ждал.
Припадок прошел, и Марианна горько укоряла себя за то, что позвала его. Выказала слабость в очередной раз. Выдала себя так глупо. Почему, черт побери, было не подождать, пока все пройдет! Потому, что ничего бы не прошло, наверное.
— Отчего этот припадок? — спросил начальник.
— Оттого, что у меня все болит! — ответила она, вставая.
Марианна ополоснула лицо над старой раковиной.
— Завтра схожу в санчасть, возьму для тебя кодеина на всю неделю.
Она хотела поблагодарить, но слова не шли с языка. Запила их водой, как горькую пилюлю. Сострадание ранило ее сильнее, чем ломка или тумаки. От него ей было нужно другое. Но что?
— Ты до посинения напугала мадам Оберже!
— Ничего, оклемается! Она ведь и своей тени боится…
— Дай ей шанс.
Она посмотрела ему прямо в глаза. Это произвело обычный эффект.
— А я? Кто мне даст шанс?
— Что, по-твоему, я для тебя делаю? Я мог оставить тебя в камере, корчиться на полу от боли… Я ведь не доктор, в конце концов!