Те зрители, что решили досмотреть порку до конца, теперь присоединились к тем, что уже заняли места по сторонам дороги. Они наблюдали ожидающе, как телега остановилась со скрипом и голая двадцатидвухлетняя фрейлина повернула раскрасневшееся лицо назад через плечо, чтобы взглянуть с мольбой на своего сурового палача. Сквозь опухшие, покрасневшие от слёз глаза леди Эшли увидела, как тот делает жест плёткой. Со слезами, струящимися по щекам, измученная красавица наклонила дрожащее тело и медленно раздвинула ноги.
Искренне благодарная публика глазела, разинув рты, как разошлись мокрые от пота булочки мертвенно бледных, с красными рубцами ягодиц всхлипывавшей юной девушки и показался обрамлённый розовыми губками и шелковистой соломкой светлых волос шов её вульвы. Любовная щель леди Эшли беззащитно розовела между судорожно подёргивавшимися, изрубцованными ягодичными холмиками её похотливо раздвинутого зада. Оставленная в этой неприличной и унизительной позе, кающаяся, не скрывающая слёз девушка со стыдом ощущала, как холодный ветерок обдувает её самую интимную часть. Неестественные подёргивания сотрясали полушария её простёршегося зада. Храбрая мученица замерла в мучительном, напряжённом ожидании — ожидании мига, когда ужалит кнут.
Несколько женщин в толпе, стоявшие с детьми на руках, закрыли глаза отпрысков при виде вульгарной демонстрации лона леди Эшли. Но ещё недавно те же женщины тянули детей с улицы в безопасное место, когда заносчивая, горячая юная леди опрометчиво неслась галопом на лошади или правила на карете через деревню на головокружительной скорости, пренебрегая жизнью других. Теперь они с радостью и удовлетворением наблюдали, как дочь графа Брокхёрста получала заслуженное воздаяние.
Со слабым свистом длинный и тонкий кожаный ремешок промчался вверх внутри перевёрнутой «V», образованной ногами леди Эшли, чтобы приземлиться со слышимым щелчком на оттопыривавшемся, покрытом золотым руном холмике гениталий. Пронзительный визг вырвался из широко распахнутого рта девушки, и её тело конвульсивно дёрнулось в ответ на губительный удар плети.
Благодарная публика увидела, как бёдра кричащей грешницы дико забились одно о другое, она завыла, возражая против этой гнусной атаки на самую чувствительную часть её тела. Голые груди и ягодицы леди Эшли распутно прыгали и тряслись в диком танце боли, лицо поднялось к небесам, словно она молила о стойкости. Затем с раздирающими сердце стонами и слезами беспомощности, льющимися по покрасневшему лицу, будущая госпожа манора Брокхёрст медленно приняла прежнюю позу, выгнув своё воспламенённое лоно для следующего удара.
Мастер Джеймс методично послал ещё два злых удара меж покрытых багровыми полосами полушарий голого зада прекрасной страдалицы. При каждом жгучем ударе кнута леди Эшли издавала хриплые крики страдания, и зрители, стоявшие по сторонам мучившейся красавицы, могли видеть сухожилия, выступившие под покрытой потом кожей её шеи.
После того, как третий дьявольский удар ужалил набухшие губы её пухлого мокрого пельмешка, посылая её тело в неконтролируемый спазм боли, плачущая юная госпожа ухватилась за грубый задок телеги в безнадёжной попытке восстановить свои тающие силы. Отчаяние, стыд и унижение атаковали гордый дух всхлипывавшей девушки, воля слабела под атакой боли и страдания, тело, не подчинявшееся командам ума, изгибалось и дёргалось, подобно кукле, под рваный ритм плети наказующего.
Кучер подобрал поводья, и леди Эшли ощутила, как телега тронулась, сигнализируя о возобновлении её страшной Голгофы. Плеть тюремщика резко взметнулась, ужалив твёрдые, округлые изгибы дрожащих лодыжек голой узницы, посылая её хромать вперёд к неумолимой судьбе.
Последняя четверть часа мученичества леди Эшли стала прогулкой, которую она никогда не забудет. Каждый шаг давался с усилием, она хромала, пьяно спотыкаясь, за медленно двигавшейся телегой, её привязанные запястья были глухи к слезам и жалобам. Искусная плеть экзекутора настигала её протестующую плоть с дьявольским коварством, промежутки между ударами были намеренно нерегулярными, и те всегда заставали её неподготовленной. Слишком сильный поворот или изгиб служил приглашением к удару по части её терзаемого болью тела, ранее недоступной. Леди Эшли потерялась в мире пылающего огня, находившего её плоть, как бы она ни старалась увернуться.
Мстительные горожане радостно наблюдали, как обнажённое тело прекрасной страдалицы беспомощно извивалось, когда свистящий кнут прижигал круглые, полные шары её пышного исполосованного зада или оборачивался вокруг тонкой талии либо прелестных конусообразных бёдер. Любопытно, что хриплые крики леди Эшли стали менее внятными и более хриплыми, как будто она достигла нового уровня боли. С каждым спазмом конвульсий её пышного нагого тела голова осуждённой красавицы откидывалась назад, лицо было маской страдания, глаза широко открытыми и наполненными слезами.