«Похоже, тут действительно не обошлось без мага, но совсем не такого, как Палин. И даже если эти корешки съедобные, я не настолько обезумел от голода, чтобы их есть», – подумал Дамон.
Осмотрев помещение повнимательнее, он обнаружил кремень и кусок железа, зажег декоративную лампу, наполненную темным густым маслом. От застарелого масла пошел такой тяжелый дым, что неожиданно Грозный Волк едва не задохнулся. Инстинктивно он закрыл лицо руками и сделал движение, чтобы затушить светильник, но это у него не получилось, а через мгновение Дамон увидел, как помещение наполнилось мягким теплым светом.
Он разглядел еще несколько любопытных предметов, в том числе несколько чучел животных – какую-то необычную змею, скрученную в кольцо, ящерицу с загнутым хвостом и шестилапого ежа. Но, увы, бывший рыцарь не видел ни одного обрывка пергамента, на котором бы мог содержаться ключ к определению их местонахождения.
В задней части помещения стояла тонкая ширма, украшенная цветными бусинками. Возможно, она отделяла лавку от жилых комнат хозяина, и Дамон понадеялся, что найдет там какие-нибудь бумаги или Карты.
Протиснувшись в щель между стеной и ширмой, он оказался в другом помещении, еще больших размеров. Посредине него стоял круглый столик, покрытый толстым слоем пыли. Грозный Волк удивился: высотой столик был ему по колено. Он смахнул рукой пыль и поставил светильник на столешницу и в гладкой полированной поверхности увидел отражение своего исхудавшего, заросшего лица. Столик был сделан из орехового дерева и украшен серебряными вставками – это было настоящее произведение искусства. Вокруг были разложены мягкие подушки, также покрытые слоем пыли и изъеденные насекомыми. В центре столика лежала груда мелких костей – по всей видимости, фаланг человеческих пальцев – и окаменевших куриных лап, а рядом – несколько расписных деревянных кубиков и чашка, наполненная сухими зелеными листьями.
С потолка свисали пестрые ленты и платки, на полках стояли ряды крошечных чучел животных, обезьяньих черепов, статуэток из прозрачного камня, изображающих насекомых в натуральную величину, банок с песком и порошками и потрепанных свитков. Взгляд Дамона остановился на последних: «Возможно, здесь я наконец обнаружу какую-нибудь карту».
Грозный Волк потянулся к самому толстому из свитков и случайно коснулся одной из маленьких резных фигурок, большой гроздью висящих на нитях, закрепленных на верхней полке. Фигурка была размером со сливу и изображала медведя; размер остальных колебался от вишни до большого яблока. Фигурки завертелись, их грани засверкали в лучах светильника и заполнили всю комнату бликами, так что у Дамона даже слегка закружилась голова.
«Нет, это был никакой не колдун, – подумал Дамон. – Обыкновенная гадалка, – разочарованно заключил он. – И она давно покинула этот город».
Взяв толстый свиток, Дамон потянулся к другому. В это момент его взгляд остановился на одной из подушек, самой большой из всех. Поверх нее лежало одеяние пурпурного цвета, расшитое серебряными и золотыми нитями. Рядом лежали браслеты, серьги и изысканный головной убор необычной формы. К манжетам рукавов были пришиты тонкие деревянные пластинки. На других подушках также лежали горки оставленной одежды.
– Хозяева этой одежды тоже давно исчезли, – с тревогой пробормотал Дамон. – Пожалуй, и нам надо убираться отсюда как можно скорее.
– Риг! Риг! – кричала Фиона. – Я тебя не вижу! Здесь так темно!
Слабый рассудок Фионы отчаянно сопротивлялся происходящему, он убеждал хозяйку, что ее возлюбленный никак не может быть здесь и что ей надо поскорее уйти из этого места и вернуться к Дамоне и Рагху. Но соламнийка не послушалась внутреннего голоса – слишком уж все перепуталось в ее раненой голове – и продолжала звать морехода:
– Риг! Риг! Здесь слишком темно! Выйди ко мне! Слишком темно! И холодно! Очень, очень холодно!
– Как в гробу, – услышала она в ответ.
– Что ты такое сказал, Риг? – переспросила Фиона.
Она обернулась и увидела, как занавеска зашевелилась. Девушка решила, что надо вернуться в лавку и взять один из заправленных фонарей. Возможно, Риг прячется здесь – больной, ослабший, израненный потомками и драконидами, с которыми они сражались в Шрентаке. Может быть, он не хочет, чтобы она видела его таким – изувеченным, покрытым ранами. Но ей ведь не важно, как он выглядит. Она же любит его.
– Может, ты… ранен, но я не боюсь этого, – сказала Фиона, ее пальцы неосознанно коснулись шрама на лбу. – Я буду любить тебя всегда. – Она остановилась, прислушалась и, не дождавшись ответа, повторила: – Я не вижу тебя, Риг! Повтори, что ты сказал!